Антон Уткин - Тридевять земель

В недолгом после сего времени бокезский корсер Лазарь Жуанович привез известие, что на Рагузском берегу напротив острова Курцолы три тысячи австрийских солдат под командой фельдмарщала-лейтенанта графа Беллергарда, по соизволению Государя Императора, идут принять Катарро для передачи оной области французам. Новость сия распространилась по заливу с быстротой молнии. От надворнаго советника Скрипицына, прибывшего из Триеста, узнано было, что князь Шварценберг, в надежде вернуть Браунау, ездил в Санкт-Петербург исходотайствовать возвращение Катарро, и видимо, поколебал Государя. Известно, что дипломатики во всяком почти случае имеют свои виды и чаще мешают военным людям, чем действуют с ними согласно.

Сей же час капитаны коммунитатов явились в Катарро и молили генерала Пушкина опровергнуть сей слух. Уже некоторыя семейства отплыли в Корфу, а иныя выразили желание переселиться в Одессу, где рассчитывали обрести новое отечество. Адмирал, не имея никакого известия о происшествиях на матерой земле, оказался в наитруднейшем положении, но как и всегда и повсюду, сей доблестный начальник, столь же страшный неприятелю, сколько искушенный в делах политических, отыскал выход. Несколько именитейших граждан во главе с архимандритом Вукотичем посланы были им к Государю Имератору, надеясь на Его милосердие или на перемену в обстоятельствах политики.

Заключенный Убрием мир побудил англичан вернуться в Мессину. Уже наемные журналисты старались всех уверить, что Катарро сдана, и "Монитер" обманул англичан, которыя покинули Калабрию мщению французов, а Неаполитанский двор почитал себя уже оставленным Россиею, как наконец 26 августа фельдъегерь привез Высочайшее повеление от 31 июля о всемерном продолжении боевых действий, и если Катарро сдана, то взять обратно и занять все позиции, которыя до мира, подписаннаго Убрием, войска наши имели, и на другой день часть флота и все корсеры отправлись в море, имея повеление брать неприятельския суда и даже в местах, отдаленных от Рагузы.

После перемирия Убриева, которого по счастию Государь Император не утвердил, главнокомандующий французскими силами в Далмации генерал Мармонт приступил к занятым нами крепостям, в числе войск, втрое сильнейших против наших, но он худо знал Сенявина, которого ум и деятельность стоили главной силы. По заключении мира французы, почитая уже себя хозяевами Боки, стали ставить батареи на мысе Остро при самом входе в Катаррский залив, однако же сентября седьмого дня корабль "Святой Петр" с фрегатом "Венус" сбили десятипушечную батарею, а граф Воинович прогнал от границы значительную колонну неприятельских войск. Капитан-командор Сорокин послан был забрать войска от Рагузы. Свезя войска в Кастель-Нуово и крепость Эспаньолу, флот в тот же день снова вышел для притеснения неприятеля на море. В Катарро и Ризано было оставлено только три роты, ибо жители сами вызвались защищать их. "Азия" соединенно с кораблем "Еленой", фрегатом "Автроилем" и бригом "Летуном" под командованием капитана Белли крейсировал у берегов Истрии, блокируя Венецию, откуда ожидали неприятелю сикурса. Капитан-командор Сорокин блокировал порты Рагузы, расположась так, что сообщения оных с Далмацией совершенно прекратились. "Пегасу" достался пост от Будуа до Молонты. 12 сентября фрегат не допустил два неприятельския судна, шедшия с провизиею к Остро, а следующего дня на рассвете увидели бриг, по вооружению похожий на военной, с фрегата выпалили из пушки, подняли флаг и требовали, чтобы бриг подошел для переговора. Оный не подымая флага спустился по ветру, но мы, поставя брамсели, скоро его догнали. Бриг лег в дрейф, поднял австрийский флаг, а как по бумагам его оказалось, что он идет из Меледо в Фиуме, оба порта неприятельския и давно объявлены в блокаду, то мне поручено вместе с другим призом отвести его в Кастель-Нуово и сдать в призовую комиссию. Здесь видел несколько французских штаб и обер-офицеров инженерных и артиллерийских, посланных в Боснию и Албанию для укрепления некоторых там мест и перехваченных бокезскими корсерами. По отобранным у них планам открылось, что и во время мира Убриева не оставлял Наполеон злых умыслов своих противу России.

Пришед несколько дней спустя в Casino, узнал из газет очередное возмутительное преступление Бонапартово. В Браунау был казнен по его велению нюрнбергский книгоиздатель Пальм. Весною он переслал в Аугсбург, как полагают, написанную профессором Иелином брошюру, которая сильно нападала на образ действий Наполеона в Баварии. Книга была перехвачена французами и вызвала негодование Наполеона. Он приказал чрезвычайному военному суду в Браунау в двадцать четыре часа приговорить Пальма к расстрелянию за распространение заведомо оскорбительных для Франции книг, что и было исполнено 25 августа. Город, в коем имело место сие злодеяние, как говорил я уже, Бонапарт удерживал в счет Катарро, тогда обещая передать его австрийскому Императору, когда войска наши оставят Катарро и сдадут его генералу Мармонту.