Антон Уткин - Тридевять земель

Хотя ветер наполнял только верхние паруса, всё же фрегат делал семь миль по часу, и скоро мы рассмотрели требаку под нашим флагом, которая отбивалась от галеры под флагом нового Италианского королевства. С "Михаила" стрелять было не из чего, потому что пушки были сняты с него под перевозку войск, и все это время он оставался немым наблюдателем. Уже ядра наши начали доставать: одно попало в мачту, другое в корму, но перешед полосу ветра и вошед в тишину, фрегат стал на месте неподвижен. Обогнув мыс, галера зашла в залив, где по причине мелководья мы не могли ее атаковать, а по причине батарей, защищающих гавань, не могли также взять ее шлюпками и абордажем. С правого борта спустили ялик, вышли на судно, и, тонкою веревкой притянув канат и прикрепивши его к носу, тем требаку спасли. На ней оказалось двенадцать человек бокезцев и тринадцатый шхипер. Пять из них имели поранения. Их взяли на фрегат и отдали на руки лекарю. По осмотре судна нашли его в удовлетворительном состоянии, почему капитан приказал отлить из онаго воду и исправить мачты и паруса.

Бокезцы не хотели верить своему спасению и все спрашивали, точно ли мы русские. Когда уверили их в этом, то шхипер успокоил остальных словами: "Не страшитесь братико то су наши мошкови". Он отличался от своих товарищей малиновой фуфайкой и богатым оружием, украшенным насечкой, перламутром и каменьями в азиатском вкусе. Шхипер рассказал, что требака снаряжена на свой счёт гражданином которского коммунитата Марко Цевичем и занимала свой пост на линии конвоя, учрежденного для безопасности торговли от Катарро до Константинополя и далее до Одессы. Он поцеловал мне руку, другие прикасались к полам короткого мундира. Широкие греческие шаровары спускались до половины икр. Фуфайки их с дутыми серебряными пуговицами, выложенныя позументами и снурками, украшены были сверх того медными и серебряными бляхами, кои служат им защитою наподобие лат. Серпообразные ятаганы, пистолеты и длинные ружья составляли их вооружение, и на некоторых заметил я патронныя сумки на образец албанских. На головах у них красныя шапочки, надетыя немного набок, волосы они выбривают, оставляя на маковке длинный клок, и как не вспомнить тут было Святослава и праотцев наших.

Шхипер довольно знал по италиански, в Венеции он часто посещал театр и декламировал мне Метастазиевы стихи, толкуя значения слов. Устранив неисправности, бокезцы отвалили и прокричали "e viva nostri!", салютовав из всех своих ружей. Мы выпалили из фалконета и прокричали "Ура!".

Забрав с Корфы два батальтона 14-го егерскаго полка под начальством командира его полковника Книпера, коему предстояло комендантство в Кастель-Нуово, тронулись мы в обратный путь. На следующий день вышли из Кастель-Нуово и, подошед к самому Катарро, шлюпками стали перевозить на берег инфантерию. Глубина у самых стен Катарро семь сажен, грунт везде ил. Мужественный вид наших гренадер в простреленных касках с надписью "С нами Бог" вызывал в жителях изумление и восхищение.

Тем временем генерал Лористон сделал войсками своими движение и укрепился на высотах. 1-го июня со всего флота отправлены были гребные суда для перевозу черногорцев из Катарро в Кастель-Нуово. Во главе приморских ратников стал ризанский уроженец граф Савва Ивелич, а вместе с черногорцами всеми вместе предводительствовал сам Митрополит. Еще 22 мая соединился с ним майор Забелин с четырьмя ротами Витебскагу полку, и принудил неприятеля оставить Старую Рагузу.

Сенявин, прибыв из Триеста двадцать седьмого мая, обще с Митрополитом принял намерение простирать поражение дальше. Князю Вяземскому, прибывшему с адмиралом, поручено было начальство над регулярными войсками. "Пегас" в составе судов капитан-командора Сорокина выступил к Новой Рагузе, дабы с моря содействовать войскам нашим в овладении оной. В сражении пятого июня, которое наблюдали мы с кораблей как бы на театре, молодецким штурмом, длившимся от второго часа пополудни до восьми часов вечера, была взята неприступная укрепленная Лористоном гора Баргарт и волею Всевышняго показались там российские знамена. Горсти людей наших пришлось здесь сражаться не столько с искусством французским укреплять позиции и выбирать места для батарей, но и с самой природой, ибо неприступныя скаты, по которым, соревнуя в доблести, восходили под огнем солдаты и черногорцы, ужасали взоры наши. Блистательное мужество малого сего отряда приобрело новый лавр непобедимой нашей пехоте.