Антон Уткин - Тридевять земель

В Ягодновской волости прошедшим градом было выбито триста десятин ржи, в Борецкой – все четыреста, в Алексеевке сто три различного хлеба, в Прилуцком семьдесят пять десятин ржи и восемьдесят две десятины овса. У общества крестьян села Напольное, инспектировать которое досталось Сергею Леонидовичу, дело, по слухам, обстояло и того хуже.

Завидев двух мужиков, топтавшихся у поля, Сергей Леонидович вышел из коляски и, выходя, слышал, как один из них сказал со вздохом:

– Ишь, ветер как прикатал! Не миновать за кресты браться.

Рожь лежала ничком, точно люди после побоища, и Сергею Леонидовичу невольно вспомнился образ из «Слова о полку Игореве»: «На Немизе снопы стелют головами, молотят чепи харалужными, на тоце живот кладут, веют душу от тела».

– Как это – "за кресты"? Что значит – "за кресты"? – подходя ближе, спросил он.

– За кресты? – удивлённо переспросил мужик. – Да очень просто: одну сумку через одно плечо, другую через другое, – вот и крест.

– Да, брат, – задумчиво отозвался его товарищ, – многим придётся, – да будет ли кому подавать?

Осмотрев поля, Сергей Леонидович свернул в село повидать доктора.

На удачу Шахов оказался дома. В Напольном он жил при врачебном пункте в квартире, которую земская управа нанимала для него в доме мещанки Прасковьи Фоминичны Рахманиной.

– Вот это кстати! – обрадовался доктор, освобождая для Сергея Леонидовича стул, заваленный какими-то бумагами.

– Куда же положить? – пробормотал доктор, растерянно стоя посреди комнаты с грудой этих бумаг в руках. – Ах, совершенно не хватает места!

Обе комнаты, которые отдавала доктору мещанка Рахманина, были буквально набиты разнообразными старинными предметами.

– А у меня радость! Вот, сегодня получил. – Он протянул Сергею Леонидовичу письмо.

"Милостивый государь

Гавриил Петрович! – прочитал Сергей Леонидович. – Рязанская учёная архивная Комиссия имеет честь уведомить, что в заседании 8 июня 1911 года Вы, милостивый государь, единогласно избраны в число членов-сотрудников Комиссии.

Товарищ председателя Ив. Проходцев".

Гаврила Петрович крикнул самовар и стал демонстрировать гостю предметы своей коллекции.

– Патриаршее Евангелие из церкви села Канино, перешло туда от князя Дадиана Мингрельского…

Осторожно перелистывая Евангелие, Сергей Леонидович, пропуская доктора, тащившего из соседней комнаты какие-то военные знамена, сделал шаг назад и натолкнулся на массивный деревянный столб.

– А это так называемый светец церковный, нечто вроде подсвечника, – пояснил Гаврила Петрович. – Вот сюда – видите? – вставлялась лучина вместо свечи. Кто теперь и помнит об этом?.. Личное знамя "Белого генерала", – продолжал перечислять свои сокровища Гаврила Петрович… – Он ведь наш, рязанский.

Сергей Леонидович был под впечатлением и только качал головой.

– А это уже турецкое знамя, взятое им под Плевной.

Коллекция Шахова поражала. Здесь были земельные планы уездов, выписки из писцовых книг, ржавые шпаги, несколько пистолетов эпохи 1812 года и даже средневековая кольчуга.

– А это откуда? – изумлённо спросил Сергей Леонидович, пробуя кольчугу на вес.

– От Лызловых, – сообщил доктор. – Вы представляете, какая древность?

– Вот люди-то были, – заметил Сергей Леонидович. – Этакую тяжесть на себе таскать. Да-с, "богатыри – не вы".

– Кстати, – осторожно проговорил доктор, – есть и у вас одна чрезвычайно интересная вещь.

– Неужели? – заинтересовался Сергей Леонидович.

– А карта залива Бока ди Катарро, венецианская гравюра, 1712 года.

Сергей Леонидович удивлённо поднял брови. Кабинет Павлуши всегда стоял под замком, кроме него и Гапы доступа туда быть никому не могло.

– Вы в недоумении, откуда мне известно? Да вот… когда брат-то ваш… Я тогда… Одним словом, я же тогда со следователем Мельчинским экспертизу делал. Осматривали все помещения.

Сергей Леонидович замешкался.

– Не примите за обиду, – как можно учтивее сказал он, – а с предметом этим я расстаться не готов. Это произведение иностранное, к вашей коллекции оно не подходит, а мне память.

– Помилуйте, да я и не настаиваю, – успокоил его доктор, но всё же немного расстроился отказом. – Что ж, я понимаю вас отлично: на такой вещи приятно остановить взгляд.

– Кстати и я вас спрошу уже, – спохватился Сергей Леонидович, услышав про экспертизу. – Не обнаружили ли вы тогда какой-либо записки? Мотивы брата мне, признаться, непонятны и до сих пор.