Антон Уткин - Тридевять земель

Для правильной оценки самих обстоятельств сдачи нам не важно знать, носила ли действительно, как теперь утверждают многие, посылка 3-й эскадры характер военной демонстрации, так как никто, думается, не будет утверждать, что эскадра наша посылалась для того, чтобы встретившись, скажем даже случайно, с врагом, она сдалась без боя. Усиливать японский флот во всяком случае мы не хотели, и каждый верноподданный командир корабля, в каких бы тяжёлых условиях он ни оказался, должен был помнить, что по славным традициям нашего флота лучше погибнуть, чем дать восторжествовать врагу.

Я позволю себе остановиться несколько подробнее на значении приказаний начальника и на тех способах, которыми подчинённый может протестовать против явно незаконных действий начальства. Вопрос о влиянии приказа начальника на ответственность подчинённого за деяния, совершённые во исполнение приказа, – один из труднейших вопросов военно-уголовного права. Он разрешался в отдельные эпохи и в отдельных законодательствах далеко не одинаково. Повиновение признавалось всегда жизненным началом войска, но повиновение это слепым, безотчётным быть не должно. Каждый воин обязан направлять свою деятельность только к таким целям, которые указаны верховным вождём в его повелениях и законах. Воин должен подчиняться не личной воле начальника, а воле верховного вождя, выраженной через посредство начальника. Приказание начальника не может отменять воли законодателя. Полное безотчетное подчинение воле начальника было бы рабством, ничего общего с воинской дисциплиной не имеющим. Такое повиновение, деморализуя войско, давало бы в руки преступника-начальника опасное оружие, которым он мог бы воспользоваться во вред государству. Сторонников слепого, безусловного повиновения становится, поэтому, всё меньше и меньше, и в настоящее время принцип безусловной обязательности приказаний начальника отвергнут почти всеми законодательствами и большинством учёных…

В небольшом огороженном пространстве у самого входа, где были устроены места для избранной публики, внимание Павлуши привлекла молоденькая, хорошенькая женщина, сидевшая в первом ряду. Одета она была в глухое чёрное платье, змеиную головку, сидящую на длинной стройной шее, венчала шляпа "Франциск" из черного панбархата, украшенная белым страусиным пером. "Чья-то жена или сестра", – подумал Павлуша.

– Не следует упускать из виду, – вернул прокурор его внимание, – что с момента спуска Андреевского флага, спуска изменнического, не отвечающего требованиям закона, флагман или командир перестают быть начальниками, и каждый офицер вправе приказание такого сдавшегося начальника считать ничтожным. Такого взгляда держался Наполеон I, военный гений которого всеми достаточно признан. Об одном начальнике, сдавшемся по приказанию другого сдавшегося генерала, Наполеон заметил: " Он очевидно спутал правила воинской дисциплины. Пленник не может приказывать, и кто исполнит его приказание – изменник".

Повиновение подчиненного преступному приказу начальника есть один из видов соучастия в преступлении, и подчинённый, исполнивший приказ начальника, сознавая, что ему предписывалось совершить преступление, подлежит уголовной ответственности на общем основании, то есть как соучастник, пособник, попуститель, в зависимости от способа деятельности.

"Но чья?" – Павлуша опять взглянул на эту женщину. Не находя в ней ничего необычного, он, однако же, снова и снова он смотрел в её сторону.

– Но что же, спрашивается, – неутомимо продолжал прокурор, – должны делать офицеры, видя приготовление к незаконной сдаче? Должны ли они только уклониться от всякого участия в сдаче или обязаны ей противодействовать? Прямых вполне точных и ясных правил по этому важному вопросу в законах не содержится. Вам известно, вероятно, господа судьи, что морской устав Петра Великого, как и все творения нашего гениального преобразователя, был прост и ясен. Он содержал в себе точные и категорические приказания, "буде же офицеры, матросы и солдаты", говорил артикул 73, "безо всякой причины допустят командира своего корабль сдать или из боевой линии уйти безо всякой причины и ему того не отсоветуют или в том его не удержат, тогда офицеры казнены будут смертью, а прочие с жеребья десятый повешены. "Того для, – гласило толкование, – в таком случае противление не токмо допущено, но и повелено, таким образом, что, если офицеры и рядовые усмотрят, что командир их беззаконной причины корабль неприятелю отдать хочет, тогда имеют оные, приступая к нему прекословить и преклонять его к должности, а ежели от такового намерения уговорить его не можно, повинны его арестовать и другого старшего по нем выбрать и команду ему приказать. А ежели усмотрят, что и другой к тому же преступлению склонен, повинны между собою достойного выбрать и ему команду вручить, и так всевозможным образом оный корабль боронить должны". Сомнений у офицеров того времени возникнуть, таким образом, не могло, да их и не было.