Владимир Леонов - Лабиринт Минотавра

Кривой говорил, что в милиции все нормально. У него там кто – то свой. Но никогда не говорил, кто он и где именно служит. Какое – то время все было тихо, пока однажды Кривой не сообщил по телефону, что цыгане на него вышли. Им известно, что Прыщ причастен к этому делу. Потому он и уехал в эту забытую Богом деревню, затерявшуюся в Алтайском крае.

Но кто его сдал? Эту берлогу не знает даже Кривой. И что цыганам от него нужно? Им нужен не он, это точно. Ведь он не причастен к тому склепу, который вскрывал Кривой. Да, он что – то рассказывал тогда про это: они взяли в склепе много золотых вещей, среди которых был еще какой – то кулон. Точно, им, цыганам, нужен не он. Им нужен Кривой.

Но он не знает, где Кривой и его друг – Бык. Как одного, так и другого он вообще видел только пару раз и не знает о них ничего.

Тогда что? Тогда все, конец. Цыгане не поверят, что он не знает подельников. И что они с ним сделают?

Почувствовав некий озноб, Прыщ поднялся с пола и вдруг понял, нет, почувствовал, что он мокрый. Ноги не держали, хотелось присесть. Но куда? Было темно, как в склепе. В склепе? При одной мысли от этого его вновь бросило в дрожь.

Надо что – то придумать. К вечеру начнется ломка. И думать уже будет поздно. Тогда точно, все. К вечеру? А что сейчас – утро, день, вечер, ночь? Сколько времени? И как хочется курить. Но в карманах ничего. Пусто. Когда придут эти цыгане? Сумеет ли он что – нибудь придумать? Сбежать? Дверь железная, это точно. Он слышал характерный металлический звук, когда ее закрывали.

Вдруг услышал приближающиеся шаги, звук открывающегося замка и тот же характерный металлический, скрипящий звук открывающейся железной двери.

Прыщ, сжавшись в комок, собрав всю свою волю, стремление вырваться из этого помещения к свободе, как молния вылетел к образовавшемуся в проеме двери свету, но тут же мощным ударом был отброшен назад, к стене. Не ощутив боли, Прыщ, обмякший, опустился у стены на пол.

Он уже не чувствовал, как кто – то приподнял его и, словно мешок, потащил куда – то из этого темного подвального помещения.

Открыв глаза, Прыщ уже разглядел тех, кто ранее приходил в подвал и пытался что – то у него выяснить. Сейчас было светло. Он находился в какой – то комнате, явно нежилой. Значит, сейчас день, глядя в небольшое окно, которое почему – то находилось прямо под потолком этой комнаты, подумал Прыщ. В голове стоял шум. Она не просто болела, а раскалывалась пополам. Постепенно к нему возвращалось сознание. Испуганно глядя на присутствующих, Прыщ, приходя в себя, затравленно молчал.

Помимо Прыща, в комнате было трое цыган, которые, сидя на стульях, с интересом наблюдали за ним.

– Ну, вот, он уже и глазки открыл, – сверкнув золотыми зубами, с улыбкой проговорил один из них. – Смотри, Барон, он хочет что – то сказать.

– Ты что – то хочешь сказать нам? – повернувшись к Прыщу, продолжил цыган.

– Что вы хотите от меня? – уже поняв, кто здесь главный и потому обращаясь к Барону, проговорил Прыщ.

– Я хочу знать, где твои подельники, с которыми ты был на кладбище в тот день, когда вы хотели вскрыть склеп нашего брата? Кто они, их имена, чем занимаются, где живут? Все, что ты о них знаешь. Хочу знать, кто из вас год назад до этого потревожил склеп моей жены, Рады. И очень, очень хочу знать, где, у кого сейчас находится наша семейная реликвия – кулон, который вы, твари, сняли с ее груди? Ответишь правильно, подумаю, как наказать тебя. Не ответишь правильно, ужасная смерть ждет тебя, ты даже представить себе не можешь, какая она будет. Я дам тебе немного времени, чтобы ты, сука, не раз пожалел о том, что родился на этот свет. Итак, я жду.

Наступила тишина. Все чего – то ждали. Чего ждали цыгане – понятно. Но почему молчал Прыщ? Он просто не знал, что ему, этому Барону, ответить.

Его блуждающий взгляд невольно остановился на столе, стоявшем в углу комнаты. Что он там увидел? Что так привлекло его внимание?

На столе лежала пачка сигарет, спички и его сотовый телефон. Рядом с ними – уже приготовленный шприц и открытый, пустой пакетик – из числа тех, которые он обычно привык покупать у торговцев наркотиками. Каким – то чутьем понял, что это доза, ровно на один укол, и приготовили ее, эту дозу, для него. Если не для него, то для кого? Тогда напрашивается вопрос – зачем? Это же не добрые дяди, такие подарки дарить?

Уловив взгляд, тот, с золотой улыбкой, продолжая также улыбаться, проговорил, что все это предназначено для него, Прыща. Для чего, ему сейчас объяснят.