Чак Паланик - Снафф

– Соси, – сказала она и потерлась соском о мои губы.

Я спросил, знает ли она, кто я?

И Касси Райт улыбнулась:

– Ты, наверное, тот мальчик из супермаркета, который носит мои пакеты?

Моргая и щурясь на телеэкраны, Дэн Баньян говорит:

– Мы поженимся в Лас-Вегасе. Это будет самым громким событием десятилетия.

Мистер Бакарди кричит в телефон:

– Моим поклонницам не нужны новые лица! Им нужен я!

Я ее сын, сказал я Касси Райт. Тот самый ребенок, которого она отдала на усыновление.

– А я что говорил, – сказал парень, который держал стакан с соком.

Я пришел сюда сегодня, потому что она не отвечала на мои письма.

– Еще один… сколько можно… – пробормотал оператор. Его голос, идущий с той стороны камеры, был приглушен металлом и пластиком. Объектив камеры смотрел мне прямо в лицо. Он был так близко, что я видел свое отражение в изогнутом стекле.

Снято. Записано. Просмотрено. Навсегда.

Когда я открыл рот, чтобы заговорить, Касси сунула мне в рот свой сосок. Мне пришлось отвернуться, чтобы все-таки сказать:

– Нет.

Вкус соли у нее на коже, вкус слюны тех, кто был здесь до меня.

Я сказал:

– Я пришел подарить тебе новую жизнь.

Девушка с секундомером взяла его в руку, большим пальцем нажала на кнопку, которая сверху, и сказала:

– Время пошло.

Ощущение – точно такое же, как от надувной куклы для секса, когда из нее вышел весь воздух. Плоская. Мятая. Я никогда не забуду, как моя приемная мать потрясала розовой сморщенной кожей перед носом у моего приемного отца, а потом они вместе пошли к преподобному Харнеру и все ему рассказали, потрясая все той же розовой оболочкой. Так они превратили мою любовь – мою сокровенную тайну – в то, что я больше всего ненавижу в жизни. Не крошечные шлюхи ручной работы, которым мой приемный отец посвящал свой досуг, не влагалища с вишней в ванильной глазури, которыми моя приемная мать забивала весь холодильник – нет, напоказ была выставлена моя тайна. Почему-то только моя.

То единственное, что дало мне возможность почувствовать себя особенным – теперь это стало моим стыдом.

Чтобы доказать, что я – это я, я показал Касси Райт золотое сердечко, которое мне дал Бранч Бакарди. Размотал цепочку, намотанную на запястье, открыл медальон и показал Касси Райт фотографию младенца внутри. Мою фотографию. Таблетку с цианистым калием я вытряхнул на ладонь и зажал в кулаке.

Касси Райт улыбнулась, глядя на фотографию. Ее лицо сделалось старым – вокруг глаз и рта. Ее губы сжались в тонкую линию, кожа на щеках как будто провисла.

Она спросила:

– Ты где это взял?

Я сказал: Ирвин дал.

И Касси Райт уточнила:

– Эрвин?

Я кивнул. Да.

Она спросила:

– А больше он ничего не давал?

Я сжал кулак еще крепче и покачал головой. Нет.

Я сказал: это я. Младенец на фотографии в медальоне. Я – ее сын.

И Касси Райт вновь улыбнулась.

– Ты только не слишком расстраивайся, малыш, – сказала она, – но мой ребенок, которого я отдала на усыновление, это был никакой не сын. – Она захлопнула золотое сердечко и отобрала у меня медальон вместе с цепочкой. Надела цепочку себе на шею. – Я всем говорила, что у меня мальчик. Но у меня была девочка, дочка…

Секундомер тихо щелкал, отсчитывая мои шестьдесят секунд.

Мое отражение в объективе камеры, оно было так близко, что я разглядел слезинку, скатившуюся у меня по щеке.

– А теперь… – Касси Райт откинула простыню, прикрывавшую ее до пояса, и сказала: – Будь хорошим, послушным мальчиком и уже начинай меня трахать.

Внизу, в подвале, Дэн Баньян говорит:

– А что ты сделал с таблеткой, которая с цианистым калием?

Я не знаю.

Я ее сунул себе в трусы. Которые лежали скомканные на полу. А потом так и оставил ее в трусах. Для сохранности.

Дэн Баньян морщится и говорит:

– И как теперь кто-то возьмет ее в рот, после того, как она побывала в твоих грязных трусах?

– Это цианистый калий! – кричит мистер Бакарди, прижимая телефон к груди. – Из-за капельки пота и смегмы он не станет более ядовитым!

Я трахал Касси Райт жестко и яростно. Ее колено упиралось ей прямо в лицо. А потом я услышал, как девочка с секундомером сказала:

– Все, время вышло.

Но я продолжал ее трахать, перевернув на бок.

Я слышал, как Касси Райт проговорила:

– Этот мальчик сношается так, как будто хочет кому-то что-то доказать.

Я перевернул ее снова и поставил раком. Вцепился обеими руками в ее ягодицы с увядающей дряблой кожей. Я слышал, как Касси Райт крикнула: