Хантер Томпсон - Ромовый дневник

– Шесть долларов, пожалуйста, – заявила женщина, выставляя ладонь.

– Господи! – воскликнул я. – Это за скольких?!

– За двоих. Вы и молодая леди. – Она кивнула на коренастую девицу, которая всю дорогу из города просидела у меня на коленках.

Я мысленно чертыхнулся и расстался с шестью долларами. Моя «подружка» подарила мне жеманную улыбку и взяла за руку, проходя в дом. «Бог ты мой, – подумал я, – эта хрюшка на меня нацелилась».

Йимон держался сразу позади, бормоча про шестидолларовую входную плату.

– Имей в виду, – сказал он Шено, – если это место окажется гнилым, отправлю тебя работать, едва вернемся в Сан-Хуан.

Она залилась смехом, счастливым повизгиванием, которое ничего общего не имело с предупреждением Йимона. Я увидел в ее глазах прыгающих чертиков. То утреннее купание меня несколько протрезвило, да и Йимон выглядел вполне уравновешенным, однако в Шено читалось сумасбродство наркоманки, предвкушающей балдежный «приход».

Мы миновали темный коридор и очутились в комнате, залитой музыкой и шумом. Народищу – от стены до стены, а в одном из углов играл оркестрик. Не из тех, уличных, а с тремя трубачами и барабанщиком. Мелодия была знакомой, хотя я никак не мог сообразить, где ее слышал. Затем, вскинув глаза к потолку, под которым висели покрытые синим желатином лампочки, я вспомнил. Она звучала на выпускном балу одной из школ на Среднем Западе, в снятом на вечер клубе. Да и не просто музыка: переполненный зал с низким потолком, импровизированный бар, распахнутые двери на террасу, хихиканье, громкий разговор, выпивка в бумажных стаканчиках – все в точности повторилось… разве что головы здесь были до единой черноволосыми.

Это зрелище меня несколько напрягло, и я принялся озираться в поисках темного уголка, где выпить не на виду. Самозваная «подружка» так и повисла у меня на руке, но я ее решительно стряхнул и пошел прочь. Никто не обращал на меня внимание, пока я протискивался сквозь толпу, то и дело натыкаясь на танцующих, глядя в пол и осторожно перемещаясь к стене, где вроде бы имелось свободное местечко.

В нескольких футах от меня обнаружилась дверь, к которой я и полез, опять-таки через танцующих. Очутившись наконец снаружи, я испытал такое чувство, словно только что бежал из тюрьмы. Воздух был прохладным, а терраса практически пустой. Я приблизился к краю и увидел панораму Шарлотты-Амалии у подножия холма. Из баров вдоль Куин-стрит доносилась музыка. По правую и левую руку от меня, вдоль набережной, катили «лендроверы» и открытые такси, полные людей, направлявшихся на свои вечеринки, яхты или в приглушенно освещенные гостиницы, где таинственно мерцали красные и синие огоньки. Я попытался вспомнить, про какие другие «веселые» места нам говорили, и задумался над вопросом, а не лучше ли было податься туда.

В мыслях всплыл Вьекес, и на миг захотелось оказаться именно там. Помнится, я сидел на гостиничном балконе и слушал топот лошадиных копыт. Потом перед глазами встал Зимбургер, и Мартин, и морпехи… Созидатели империи, строители магазинов мороженых продуктов и учебно-бомбардировочных полигонов, растекавшихся гнойной лужей по всем уголкам земли.

Я повернулся, разглядывая танцоров, и решил, что коль скоро заплатил шесть долларов, чтобы сюда попасть, надобно получить хоть какое-то удовольствие.

Пляски принимали более разухабистый характер; уже не было прежней фокстротной цивильности. В музыке прорезался настойчивый ритм; движения на танцполе стали резче, сладострастней, с откровенным вилянием бедрами под аккомпанемент неожиданных выкриков и тягучих стонов. Возникло искушение присоединиться, но сначала мне требовалось поддать.

На той стороне зала, возле входа, отыскался Йимон.

– А я не прочь еще разок сплясать дингу, – сказал я со смехом. – Давай оторвемся по полной!

Он смерил меня взглядом и сделал длинный-предлинный глоток.

Я пожал плечами и отошел к гардеробной, где сейчас распоряжался застегнутый на все пуговицы бармен.

– Ром со льдом! – крикнул я, протягивая стаканчик. – И льда побольше!

Он забрал его чисто механическим жестом, бросил несколько кубиков, плеснул рому, протянул обратно. Я сунул ему четвертак и вернулся к дверям. Йимон так и не сошел с места, угрюмо пялясь на танцующих.

Я встал рядом, и он кивнул на танцпол.

– Ты только взгляни на эту сучку…

Я повернул голову и увидел Шено: она танцевала на пару с невысоким бородатым мужичком, которого мы встретили раньше. Танцевал он неплохо, ничего не скажешь, и каждый его шаг был со смыслом. Шено же растопырила руки, будто вертела хулахуп, а на лице замерло напряженно-сосредоточенное выражение. Время от времени она проворачивалась на каблуках, веером взметая подол своей полосатой юбочки.