Хантер Томпсон - Ромовый дневник

Сам же Сандерсон учился в Канзасском университете, затем в Школе журналистики при Колумбийском. Он уверял, что гордится своим происхождением «от сохи», но на деле до того этого стеснялся, что его даже жалко становилось. Как-то раз, в подпитии, он сказал мне, что канзасский Хал Сандерсон помер по пути в Нью-Йорк, а когда поезд подкатывал к Пенсильванскому вокзалу, родился новый Хал Сандерсон.

Понятное дело, он врал. При всех его карибских шмотках и манерах с Мэдисон-авеню – и даже несмотря на родстер «альфа-ромео» и квартирку в двух шагах от океана, – в Сандерсоне было так много канзасского, что становилось неловко, когда он пытался это прятать. Причем к его сельской провинциальности было подмешано порядочно от Нью-Йорка, немножко от Европы и кое-что еще, не имевшее отношение ни к какой стране – но это «кое-что» было, пожалуй, самым крупномасштабным обстоятельством его жизни. Когда он впервые рассказал мне, что задолжал две с половиной тысячи долларов одному нью-йоркскому психиатру и что еженедельно тратит полтинник на его коллегу в Сан-Хуане, я лишился дара речи. С этого дня я стал видеть его в совсем ином свете.

Я не к тому, что начал считать Сандерсона сумасшедшим. Конечно, псих из него дутый, но я-то долгое время полагал, что он из тех, кто может сбрендить по желанию. Со мной он вроде был откровенен, и в те редкие минуты, когда он действительно расслаблялся, с ним было очень здорово проводить время. Впрочем, маску свою Сандерсон сбрасывал крайне нечасто, да и то в основном под действием рома. Он настолько далеко отошел от своего подлинного «я», что вряд ли уже понимал, кем является на самом деле.

При всех его недостатках я уважал Сандерсона; он появился в Сан-Хуане в качестве репортера свежеиспеченной газетки, которую большинство не принимало всерьез, а через каких-то три года стал вице-президентом крупнейшей на Карибах фирмы-имиджмейкера. Вкалывал он там дай бог каждому – и пусть мне лично его работа по боку, я не мог не признать, что свое дело он знает туго.

У Сандерсона имелась веская причина питать оптимизм в отношении Пуэрто-Рико. Со своей выигрышной позиции в «Аделанте» он обладал доступом к такому количеству сделок и огребал столько монеты, что не знал, на что тратить. Наверняка ему до миллиона оставалось не больше десяти лет – и это при условии, что гонорары аналитиков не поднимутся еще больше. Сам он утверждал, что станет миллионщиком лет через пять, но здесь я выступал скептиком, потому как это попросту неприлично, когда человек, выполняющий работу типа сандерсоновской, зарабатывает себе миллион уже к сорока…

Он был настолько в курсе всего, что, по моему мнению, успел потерять из виду границу между бизнесом и сговором. Кто-нибудь, к примеру, хотел приобрести земельный участок под новую гостиницу; или среди чиновников начинались брожения из-за несогласия с политикой высшего административного эшелона; или когда назревало попросту нечто важное – Сандерсон обычно знал о таких вещах больше, чем сам губернатор.

Это меня буквально завораживало. Я всегда работал обозревателем, то есть прибывал на место событий и получал небольшую сумму денег за письменное изложение увиденного и услышанного при ответах на наскоро поставленные вопросы. Прислушиваясь же к Сандерсону, я ощущал себя на краю решительного прорыва. С учетом суматохи, царящей в эру Бума, и настроений «хапни и беги», которые как раз эту суматоху и заводят, я впервые в жизни почувствовал, что мне светит шанс чем-то повлиять на события, а не просто их «обозревать». Может, я даже разбогатею. Я много об этом размышлял и, хотя внимательно следил за тем, чтобы такого не произносить на людях, я действительно начинал видеть новые стороны во всем, что происходило вокруг.

Квартира Салы на Кайе-Титуан была столь же уютной, как и пещера, влажный грот в самом что ни на есть чреве Старого города. Здешний квартал отнюдь не принадлежал к фешенебельным. Сандерсон предпочитал тут вообще не появляться, а Зимбургер называл жилище Салы помойкой. Мне же его квартира напоминала гандбольный корт при каком-нибудь вонючем хостеле типа YMCA [16] Young Men’s Christian Association – Христианская ассоциация молодых людей, одна из крупнейших молодёжных организаций в мире. . Потолок под двадцать футов, ни глотка свежего воздуха, ни мало-мальской мебели, если не считать двух раскладушек и импровизированного столика для пикника, а поскольку этаж был первый, мы не могли открыть окна, потому что в противном случае с улицы бы залезли воры и унесли бы все подчистую. К примеру, через неделю после того как Сала здесь поселился, он оставил одно из окон незапертым, и местные вынесли все, даже его башмаки и нестираные носки.