Ахмед Рушди - Сатанинские стихи

В оригинале заика-Сисодия говорил здесь «fufufuck, function». Я несколько изменила смысл фразы, зато передала эту матерную оговорку.

Фальшония — резиденция Венирингов (в оригинале — «Stucconia»).

Имена и названия из романа Диккенса даны в переводе В. Топера. В ряде случаев они являются говорящими, но, из-за широкой известности романа (и, в частности, этого перевода, опубликованного в полном собрании сочинений Диккенса), я не могу позволить себе дать им адекватный перевод. Текстов других переводов этого романа на русский язык мне обнаружить не удалось.

Эта фамилия образована от англ. «veneer» — «внешний лоск», «показная светскость». «Супруги Вениринг были самые новые жильцы в самом новом доме в самом новом квартале Лондона. Все у Венирингов было с иголочки новое. Вся обстановка у них была новая, все друзья новые, вся прислуга новая, серебро новое, карета новая, вся сбруя новая, все картины новые; да и сами супруги были тоже новые — они поженились настолько недавно, насколько это допустимо по закону при наличии новехонького с иголочки младенца; а если б им вздумалось завести себе прадедушку, то и его доставили бы сюда со склада в рогожке, покрытого лаком с ног до головы и без единой царапинки на поверхности» (книга 1, глава 1).

Портмен-сквер — площадь в Лондоне. На ней расположен, в частности, Жокейский клуб и «Черчилль-отель».

«Подснепы жили на теневой стороне улицы, на углу Портмен-сквера. Это были такого сорта люди, которые всегда живут в тени, где бы ни поселились. С минуты вступления на нашу планету, жизнь мисс Подснеп была отнюдь не из светлых, так как “молодой особе” мистера Подснепа вряд ли могло оказаться полезным общение с другими молодыми особами, а потому она всегда находилась среди мало для нее подходящих пожилых людей и тяжеловесной, строгой мебели. Первые представления о жизни, составленные мисс Подснеп по отражениям в лаковых сапогах мистера Подснепа и в ореховых и палисандровых столах гостиных миссис Подснеп и в гигантских темных зеркалах, были довольно мрачного свойства, и потому не удивительно, что теперь, когда ее почти каждый день видели в парке рядом с мамашей в высоком фаэтоне кремового цвета, она в испуге поглядывала на все окружающее из-под кожаного фартука, словно из-под одеяла, видимо испытывая сильнейшее желание снова закутаться с головой» (книга 1, гл. 11).

Приют Боффина — дом Нодди Боффина, «недалеко от Мэйдн-лейна, ближе к Холлоуэю». «Тот дом, где я живу, называется “Приют”, — сказал мистер Боффин. — “Приют Боффина” — так его окрестила миссис Боффин, когда он стал нашим собственным домом и мы в него переехали. Идите к Мэйдн-лейну, через Бэтл-Бридж; не дойдя с милю, или милю с четвертью, — это как хотите, — спросите “Приют”, и если окажется, что никто этого названия не знает (да оно и не похоже, чтобы знали), то спросите Гармонову тюрьму, или Гармонию, тогда вам всякий укажет» (книга 1, глава 5).

Холлоуэй — район в Северном Лондоне, «в те времена отделенный от города полями и рощами» (книга 1, глава 4). Известен тюрьмой Холлоуэй и колледжем Роял Холлоуэей Лондонского университета.

«Разряженный в пух и прах, с шапокляком под мышкой, он закончил обследование щек, полный надежд, и в ожидании приезда мисс Подснеп болтал с миссис Лэмл о всяких пустяках. Подсмеиваясь над его пустяковыми способностями в этом отношении и некоторой судорожностью манер, друзья, по общему согласию, дали ему в шутку (разумеется, у него за спиной) лестное прозвище “Очаровательный Фледжби”» (книга 2, глава 4).

Олбени — богато меблированные комнаты на Пикадилли. «Наш молодой Фледжби снимал квартиру в Олбени (не где-нибудь, а в Олбени!) и одевался весьма щеголевато» (книга 2, глава 5).

Джесс Хэксем (в оригинале — «gaffer hexam»), чаще называемый в романе Стариком. Слово «gaffer» означает также «старина», «дедушка», «десятник», «бригадир». «Старик, усевшись отдыхать в непринужденной позе человека, которому удалось отстоять свой кодекс морали и подняться на недоступную другим высоту, не спеша разжег трубку, закурил и стал разглядывать то, что было у него на буксире. То, что было на буксире, иногда словно рвалось прочь, иногда зловеще толкалось о лодку, а чаще всего послушно следовало за лодкой. Человеку неопытному могло показаться, что рябь над этим местом страшно похожа на гримасы безглазого лица, но Хэксем был не новичок, и ему ровно ничего не казалось» (книга 1, глава 1). «Кроме того, вызвали большой интерес и замечательные опыты Джесса Хэксема, выудившего из Темзы столько мертвых тел, что один восхищенный читатель “Таймса”, подписавшийся “Другом Похорон” (вероятно, гробовщик), прислал в его пользу восемнадцать почтовых марок и пять писем редактору “Таймса”, начинавшихся: “Уважаемый…”» (книга 1, глава 3).