Александр Прозоров - Репортаж о черном мерседесе

– Простите, а почему? – перебил я.

– Дело в том, что финны обожают пополнять бюджет. Поэтому они освободили свои типографии от налогов. Совсем. И нам получается выгоднее отправить туда свой макет, бумагу и краску, сделать тираж и привезти обратно, чем печатать его здесь, в городе. А в стране Суоми работники типографий налог платят, водители платят, ремонтные мастерские платят, кафешки для рабочих платят, и так далее. На каждую марку, прощенную типографии, финны семь собирают с тех, кто вокруг крутится. Это только у нас никому налоги не нужны.

Это точно подмечено. Я тут однажды попытался сдать налоговую декларацию… Так вот, вначале с меня стали требовать получить справку за тот гонорар, который я указал, а подтвердить ничем не мог. Боялись, видно, что я лишних денег хочу заплатить. Потом вычеркнули из расходов деньги на покупку принтера. Сказали, что это блажь, и он мне совсем не нужен [21]. После того визита я решил, что если мне надобно работать не на компьютере, а писать гусиным пером, то и отчитываться я должен перед Имперским Налоговым Департаментом, а не перед нашей пещерной инспекцией, и больше туда не суюсь. Пусть ловят, если они такие умные.

– Эта фирма получает положенные нам платежи, – продолжал директор, – рассчитывается с иностранцами, а все остальные деньги должна переводить на наш счет. Так она еще ни разу ни копейки не перевела! Вы их пропечатайте в газете хорошенько, пусть их проймет.

– Да причем тут газета? – не понял я. – Вы просто расторгните с ними договор, и заключите с другой фирмой.

– Я не могу! – буквально простонал директор. – Постановление доверить им платежи приняло собрание акционеров, и только оно может его отменить. А эти паразиты пользуются!

– Подайте на них в суд!

– Арбитраж принял решение в их пользу.

– А почему?

– Сочли, что они выполняют свои обязанности в полном объеме и ничего не утаивают.

– Это еще что, – хмыкнул Геннадий Петрович с подоконника. – Мы тут коллективный иск на свое издательство подавали. Было постановление наложить арест на все местное имущество. Так охрана судебного исполнителя в издательство не пустила.

– Как это?

– Да так. Потребовали, чтобы он пропуск заказал. То есть, она – тетка приходила. Пропуск никто не выписал, охрана не пустила. Только и всего.

– Не может быть!

– Запросто!

– Но ведь я прошел?

– Вы тут как бы нелегально, – пояснил председатель профкома. – Раз со мной, значит свой. А судебный исполнитель документы предъявлял… Или предъявляла?

– Бред какой-то, – замотал я головой. – Решения суда и арбитража точно есть? Я могу на них ссылаться?

– Мы вам ксерокс сделаем, – пообещал директор. – У нас есть выписки из решений. Мы ведь скоро вообще встанем: запчастей нет, ножи и барабаны сносились, краска кончилась. А ведь машина не человек, ее поработать в долг не уговоришь.

– Странно, – вспомнил я. – Вчера мне тут кто-то говорил, что издательство богатеет и расширяется…

– Вы, наверное, на председателя правления попали? – погрозил кулаком Геннадий Петрович. – Ни хрена собрание не созывает, сволочь!

– Мы в прокуратуру даже обращались, – вздохнул директор. – Но они сказали, что это частная собственность, и владельцы вольны распоряжаться ей, как захотят. Хотят, чтобы разворовывали – их право.

– Постойте, – вскинул я руки. – Если это акционерное общество, то вы приватизировались, да? Значит, у вас, у работников, должны быть акции собственного издательства.

– Да продали все давно, – махнул рукой Парнов.

– Почему, – возразил Геннадий Петрович. – У меня остались.

– Вот и хорошо… – я говорил медленно, пытаясь осознать еще неясную мысль, появившуюся в сознании. – Значит, вы имеете право ознакомиться со всеми документами, связанными с деятельностью общества.

– Да кто же мне их даст?

– Дадут, обязаны.

– Конечно дадут, – подтвердил директор. – Все дадут. Один черт для тебя это как инструкция к телевизору на китайском языке.

– А для тебя?

– Для меня – на немецком. Читаю и понимаю со словарем.

– Надо попробовать, – встрял я в перебранку. – Если вашего «Сталкера» не напугаем, так хоть прокуратуру можем расшевелить.

Материал обещал стать убойным. Имея выписки из решений суда и арбитража, можно смело называть имена и фамилии и не бояться, что потом привлекут и открутят уши. Решение суда – это вам не гнусные подозрения журналиста, это уже юридическая Истина. Нужно только красочно описать, как судебный исполнитель жалобно скулит перед закрытой дверью, как подлые посредники обжираются ананасами перед голодными редакторами. Лучше – необразованные грубияны перед интеллигентными дамами. Нужно только убедиться, что хоть малая часть «живых» денег действительно где-то отфильтровывается – бартером, похоже, директор занимается лично. Увы, как ни уверены в этом редактора и печатники, но все может быть намного проще: не хочется огорчать возмущенных собеседников, но в условиях, когда, согласно заветам социализма, на каждого работягу приходится как минимум один руководитель, честно заработанное здесь, внизу, могли просто-напросто проесть этажом выше. Тогда это уже не уголовщина, а так, мелкая подлянка, и писать ее нужно не как гневный вопрос ленивой прокуратуре, а как брезгливое созерцание нашкодившего кота.