Роман Парисов - Стулик

Я (хохочу, умираю). В общем, отпор дала супостатам!..

ОНА. А т-то! Потом, аргументов когда уже у неё не осталось, тихо-тихо так говорит: «Я знаю, это он мне мстит за Фису… Но теперь я сделаю всё, чтобы вас разлучить! Для начала поговорю с твоей мамой… Ты же ещё маленькая, тебе же надо учиться!»

Я (вслух). Ну что же. Отдадим должное Марине. В этом она абсолютно права. (В сторону.) …и живёшь ты своею прежней жизнью, и будет так всегда, и аминь.

Ведомственный санаторий «Заря» – рыжая кирпичная многоэтажка посреди лугов и косогоров. В фойе, однако, уже пахнет четырьмя звёздами. Время на рецепции тоже непростое: Токио, Нью-Йорк, Лондон… А отдыхают здесь почти бесплатно – потому что люди всё неброские (семьи лётчиков, космонавтов да авиаконструкторов)… Ну, а мы птицы яркие и свободные – вот и платим за выходные, как всегда, 300 долл.

– Иди-иди, ставь своего красного коня, – сказала Света загадочно, после того как я поднял её со всеми сумками на…дцатый этаж. Оказалось, всё продумано: через пять минут на кровати меня встречала распушистая игрушечная овечка в обнимку с бронзовой розой.

– Сам говорил: подари мне себя !

У меня же день рожденья, опять я забыл о нём… Подарок трогательный – потому что искренний и продуманный. Больше всего мне нравилось то, что выражение овечьего лица было совсем как у Светы, а горделивая роза с большими шипами казалась точь-в-точь, как из нашей печальной испанской песни. Десятки живых роз, преподнесённые Светлане, возвращает она бронзовой изломанной статуэткой… маленьким прижизненным памятником любви.

Она разбирает вещи, объясняя попутно происхождение некоторых, хотя я у неё не просил. Вот эта интересная кофточка, в лилово-жёлтых переливах – подарок Коли (ну, который продвигал её в модели), баксов 400, не меньше, есть ещё от него много других красивых шмоток, а он, бедный, так и не получил того, что хотел… Очень дорого и секси смотрится на шейке массивное серебряное колье с большим камнем и такой же браслет на тонком запястье – был некто Василий, он просто брал её с собой в рестораны и другие места, но смотрел ну совершенно, как на ребёнка… Однажды у него на даче чуть не подарил он Свете шикарного белого скакуна из своих конюшен (ну просто так – человек богатый), а там такие кони – по миллиону каждый. Долларов, конечно. Она, естественно, отказалась – где его держать?.. Ну, а солнечные очки и часы «Гуччи» – от… ни за что не угадаете! – от самого Осиновского. Это он так просто, он всем им, девчонкам, что-то дарил там, в Турции, но на Свету запал конкретно и несколько месяцев потом ещё звонил ей домой, а мама её, конечно, прятала. А вообще человек он очень интересный, такой… стремительный. Несусветные бабки тратил на них – они там обжирались, где и сколько хотели…

Я вот сейчас улыбаюсь вместе с нею, и внутри тоже улыбаюсь этой искренней и непрошеной болтовне… и всё пытаюсь определить, имеет ли сей мутный поток отношение ко мне. Скорее, не имеет – ведь это было до … Не едет же она сейчас ни в Италию, ни в Японию, ни в какую-нибудь Турцию… (Из-за меня?..)

– Знаешь, Светик, – говорю задумчиво. – Я даден тебе свыше…

– А я знаю, – отвечает Светик невозмутимо, растушёвывая пудру.

И мы ныряем в дискотеку, мы очень приятно напиваемся, мы носимся по полупустому танц-полу, мы кривляемся под это немного уже провинциальное техно, не замечая никого вокруг, мы дружим с барменом… Мы заходим почему-то в женский туалет (ах ну да, без меня она боится Фредди, Пиздермана и призраков) и выметаемся оттуда с хохотом, заслышав дикие улетающие стоны… («Дрочит девчонка», – комментирует Светик.) Мы встречаем петушка и пытаемся с ним подружиться, но прибегает какой-то щенок и портит нам всю малину. Тогда мы валяемся в ночной сочной траве, тонко и доверчиво говорим о жизни, расставляем всё на свои места. В номере нас ждёт бездонная бутылка мартини и безграничные возможности делать друг с другом разные удивительные вещи, насколько позволяют улётная весёлость и опьянение. Последнее, что помнится – стакан на периле балкона. (Я голый пытаюсь сфотографировать рассветное солнце, ловя его в стакане.) Флэш никак не включается. Всё-таки флэш и солнце – несовместимые субстанции.

Утром разбудил часов в двенадцать шальной звонок – была это давнишняя знакомая, чудом упомнившая мою дату (вот так устроен мир – тебя хотят люди почему-то глубоко тебе безразличные), и Светик тревожно насупилась спросонья, и всё расспрашивала потом, кто такая и что вообще у нас было.