Давид Шахар - Путешествие в Ур Халдейский

Когда дверь открылась и секретарша попросила учащегося Исраэля Шошана зайти в секретариат, он понял, что за нею стоит Роза, и прежде чем та раскрыла рот, бросился бежать по направлению к дому, а Роза следом за ним, задыхающаяся, из последних сил.

— Ваша мама, — сказала она на бегу, — упала на пол. Не может встать.

Она пыталась бежать так же быстро, как он, и Срулик стал за нее опасаться.

— Послушай, Роза, — остановившись, сказал он ей очень медленно. — Я теперь и сам доберусь до дому. Тебе не нужно так бежать. Это нехорошо для твоего здоровья. Иди потихоньку — и придешь через некоторое время.

Роза кивнула, целиком соглашаясь с его словами, но тем не менее продолжала бежать следом, стараясь за ним угнаться. Поэтому он решил замедлить бег, и в тот же самый миг ее ноги зацепились за моток электропроводов, сложенный на тротуаре возле дома судьи Гуткина, и если бы он, находясь рядом, не подхватил ее обеими руками, она упала бы навзничь. Один из рабочих, тянувших моток в сторону подъезда, крикнул в ее сторону:

— Ты что? У тебя что — глаз нет?

Будь у него время, Срулик научил бы этого грубияна рабочего, что значит устраивать препятствия в общественном месте, да еще и повышать голос на Розу. Чем больше он приближался к дому, тем сильнее у него сжималось сердце и рос страх, и в тот момент, когда он перешагнул через порог, ему захотелось остановиться и спросить Розу, действительно ли мама еще жива.

Его мать сидела на постели, бледная, слабо улыбаясь в его сторону, и он готов был просто подпрыгнуть до потолка от радости. Значит, в то время как Роза бегала звать его на помощь, она смогла самостоятельно встать и дойти до своей постели, и сесть на нее, и еще, прежде чем сесть, дошла до кухни и взяла себе стакан воды. Как только он увидел ее живой, дышащей, сидящей и улыбающейся хоть и слабой, но выдающей ясное сознание и здравый рассудок улыбкой, он подбежал к ней, и поцеловал, и стал целовать снова и снова в изумительной радости освобождения от кошмара, охватившего и не отпускавшего его с той минуты, как он увидел Розу в воротах семинарии, весь ужас которого он осознал только сейчас, освободившись от его хватки.

Уже несколько месяцев назад он слышал, как врач сказал, что нежелательно оставлять маму одну. Кому-нибудь стоит всегда находиться подле нее, не потому, что ее состояние угрожающе, а потому, что время от времени, неизвестно когда именно, она может терять контроль над своими ногами, и тогда надо поддерживать ее и укладывать в постель, «пока это не пройдет». Тогда врач говорил о необходимости предотвратить «тяжелое падение», и Срулик понял, что он имел в виду опасность того, что, находясь одна, она упадет на спину и расшибет затылок.

Теперь, когда кошмар рассеялся и выяснилось, что она не только не расшибла затылок, но и, судя по всему, не получила серьезных повреждений, все остальное казалось легким — просто вопрос организации. Отныне ему следует так все устроить, чтобы кто-то всегда находился подле нее посменно, но прежде всего надо все-таки позвать врача, чтобы тот ее осмотрел. Словно читая его мысли, Роза сказала:

— Я здесь останусь возле вашей мамы, пока вы сходите позвать врача.

От облегчения он хотел расцеловать и Розу, но внезапно смутился и трусцой выбежал на улицу.

Как Срулик и предполагал заранее, врач при осмотре не обнаружил у его матери никаких телесных повреждений, только потрясение и слабость, и в общем-то не сказал ничего нового ни по поводу постоянной необходимости не спускать с нее глаз, ни касательно шансов на ее выздоровление. Перед уходом он лишь шепнул Срулику на ухо (да и в этом не было ничего особенно нового), чтобы тот как-нибудь на следующей неделе зашел к нему домой для разговора, и Срулик почувствовал, что речь в этом разговоре пойдет о дополнительных проверках в больнице, а быть может, и о возможности госпитализации.

Но вот что произошло по пути к врачу…

Путь к врачу был тем же самым путем, по которому он из утра в утро следовал в эти последние три года в семинарию, поскольку врач жил как раз позади семинарии, на параллельной улице, и чтобы добраться до него, следовало поспешить по крутому подъему улицы Пророков и пройти неподалеку от самой верхней ее точки мимо дома судьи. Моток электропроводов, о который прежде споткнулась Роза, уже был убран внутрь, и через ворота ограды он увидел рабочего, присоединявшего к проводам цветные лампочки.

— Чтоб она вышла, — произнес он в душе, не нарочно, а по привычке, как всегда, проходя дважды в день эти ворота.