Генри Миллер - Тропик Козерога

Сегодня воскресенье. Первое воскресенье моей новой жизни. Я ношу стойку, будто ошейник, который ты на меня надела. Впереди — безбрежная новая жизнь. Она начинается со дня отдыха. Я лежу на спине, на широком зеленом листе, и наблюдаю, как солнце устремляется в твою утробу. Какое от этого бурление! Специально для меня, да? Вот если бы в тебя вошло миллион солнц! Если бы я мог лежать здесь вечно, наслаждаясь звездным фейерверком!

Лежу, подвешенный над поверхностью луны. Мир пребывает в утробном трансе: внутреннее и внешнее эго — в равновесии. Ты мне обещала так много, что все равно, если даже не сбудется. Мне кажется, я сплю в черной утробе секса 25 960 лет. Мне кажется, я перебрал 365 лет. Но в любом случае я теперь там, где надо, среди своих, и то, что позади — хорошо, и то, что впереди — хорошо. Ты пришла ко мне, обрядившись Венерой, но ты — Лилит, {152} 152 Лилит — праматерь человечества, по преданию — первая жена Адама, впоследствии превратившаяся в демона. По другой версии — соблазнительница Адама. В еврейской демонологии Лилит — это суккуб (см. примечание к стр. 206). я знаю. Вся моя жизнь — это баланс, я буду наслаждаться этой роскошью всего один день. Завтра качну весы. Завтра равновесию наступит конец, и даже если я обрету его вновь, оно будет в крови, а не в звездах. Именно это ты мне так щедро обещала. Мне надо пообещать все, я слишком долго жил в тени. Я хочу света и чистоты, и солнечного огня. Хочу быть обманутым и разочарованным, чтобы стать последним звеном небесного треугольника и не улетать все время с этой планеты в космос. Я верю всему, что ты говоришь, но знаю: все обернется по-другому. Ты для меня — звезда и западня, камень на чаше весов, судья с завязанными глазами, дыра, куда падают, тропинка, по которой идут, стрела и крест. Доныне я двигался против солнца; впредь пойду в двух направлениях, как солнце и как луна. Впредь принимаю два пола, два полушария, две кожи, всего по два. Впредь буду обоеполым и двуединым. Все, что случится, — случится дважды. Я буду словно гость на этой земле, принимающий ее благословение и уносящий ее дары. Не буду ни служить, ни господствовать. Буду искать конец в самом себе.

Вновь смотрю на солнце, впервые — не щурясь. Кроваво-красное. По крыше ходят люди. Мне видно все над горизонтом. Сегодня — словно Светлое Воскресение. Смерть позади. И рождение. Теперь буду жить среди житейских недугов. Буду жить духовной жизнью пигмея, тайной жизнью маленького человечка в зарослях кустарника. Внутреннее и внешнее поменялось местами. Равновесие больше не цель — весы надо качнуть. Дай мне вновь услышать обещание солнца, которое ты несешь в себе. Дай хоть на один день поверить, пока я отдыхаю на открытом воздухе, что солнце приносит хорошие вести. Дай мне гнить в роскоши, пока солнце устремляется в твою утробу. Я без колебаний верю твоей лжи. Ты для меня — олицетворение зла, губитель души, магарани ночи. Прибей свою утробу к моей стене, чтобы я мог вспоминать тебя. Мы должны уйти. Завтра, завтра…

Здесь и далее см. примечания.

Перевод В. Соколова.

Намеренное искажение фамилии (примеч. перед.).

До бесконечности (лат.).

Сгнию прежде, чем созрею (франц.).

Английские слова «нежный» (gentle) и «неиудей, язычник» (gentile) — весьма созвучны.

Так в оригинале: Вероника, а не Эвелина (прим. перев.).

Несчастьем (франц.).

Дежурное блюдо (франц.).

Мировой скорби (нем.).

Мировоззрение (нем.).

Перевод М. П. Кудинова.

Я убил (франц.).

Надо сказать, что существует трупы, которые я уважаю лишь наполовину (франц.).

Перевод М. Л. Лозинского.

Роман «Тропик Козерога» был написан в так называемый парижский период творчества Генри Миллера и впервые увидел свет в 1939 году в издательстве «Олимпия-пресс», которое специализировалось на выпуске англоязычной литературы, по тем или иным причинам не разрешенной к публикации на родине автора. Так, в этом издательстве впервые увидел свет роман «Лолита» Владимира Набокова.

«Тропик Козерога» повествует о жизни писателя в Нью-Йорке двадцатых годов, непосредственно перед отъездом в Париж в 1930 году. Таким образом, хронологически действие романа предшествует событиям, описанным в «Тропике Рака». И хотя главного героя не стоит во всем отождествлять с автором, все же отметим, что жена и ребенок, о которых часто упоминается в романе — это Беатрис Уикенс, ставшая в 1917 году первой женой писателя, и их дочь Барбара.