Елена Нестерина - Разноцветные педали

Но паспорт был выдан раньше, чем Мамука и даже Серёжа родились...

О, ужас! Ничего не понятно!!!

Валера не мог просить объяснений у Арины – это точно было не его собачье дело, тут и разговора никакого нет. А вот у Киланы Змеющенко – любимой подруги, вполне! И ведь как удачно приехала...

Встречал на вокзале её совсем другой человек, Валера целиком был теперь Аринин. Ну да ничего. Видеть чёрную малышку всё равно было приятно.

И полезно.

Подсел. Валера подсел к Килане за столик, когда, томная и тёмная, она сидела над стаканом сока в баре «Разноцветных педалей». К ней вот-вот должно было приехать сюда телевидение – интервью брать. На следующей неделе её ждало мировое признание – вручение особо почётной литературной премии. Ждал Париж. Из этого подвига землячки и хотели сделать качественно прожаренный материал люди местного телевидения.

Пока она приехала домой.

Но а сейчас Валера возьмёт интервью...

– Грустно Арине без Быкова? – с места в карьер начал Валера.

Килана замерла, с лёгким непониманием на лице посмотрела на него и неопределённо протянула:

– Ну....

Однако Валера знал, что с ней надо вести себя твёрдо, решительно, без колебаний. И продолжал:

– Она его сильно любит, я знаю. А вот чего замуж-то за него всё не выходила, не пойму. Теперь вот поссорились. И свадьба не состоялась. Жалко-то как...

Это только при создании своих книг Килана Змеющенко становилась проницательной. Только героини её были хитры, изворотливы и осторожны. В жизни же она продолжала оставаться балда-балдой. Редькина-Редькиной. Немедленно – просто немедленно она выдала всю нужную информацию любопытному Арининому пажу. И чего Валера раньше не догадался её растрясти?!

– Какого любит Быкова? – с праведным возмущением заговорила Килана. Голос её становился всё громче и громче. – Это Быков её любит! Но мало ли, кого он там любит, мало ли?! А Арина – только Витю! Чего вот придумываешь, чего придумываешь? Мне казалось, ты хороший, ты друг – а ты бабка-сплетница! Иди вон, у подъезда сиди, сериалы пересказывай! Версии выстраивай! Много вас таких – выдумщиков... Все вы такие – злитесь, завидуете. Эх, вы... Эх, ты...

Валера и сам себя время от времени на лавку к подъезду отправлял, теперь же ему выписала туда путёвку и Аринина подружка. А разошлась-то, разошлась! Стукнула кулаком по столу, задела стакан, облилась апельсиновым соком, обкидала его мякотью мрачные локоны, взмахнула рукой – размазала по щеке чёрную помаду. Заплакала.

С другого конца зала к ней уже мчалась Астемирова – с адски злобным взглядом в Валерину сторону. Надо, надо было раньше смотаться, но ему, видите ли, Зою тоже стало жалко. Валера бросился к ней с утешениями, только Зоя слушать их не могла – Танька тащила её приводить в порядок.

– Какой же дурак, – с презрением бросила Валере Астемирова, вернувшись в бар уже без Зои. – Она думала, ты... А ты...

Конечно, дурак! Зоя собиралась рекламно рассказывать о себе перед телекамерой, волновалась, наверное. А он довёл...

Валера рванул в Аринины апартаменты, устроился на благословенном диване и вспомнил: «Она думала, ты... А ты...» Что Редькина про него думала? Может, он ей нравился? Поэтому она про него очень ХОРОШО думала? А он... Он...

Но тут ворвалась сосредоточенная Арина. Повинуясь своей самостоятельно приобретённой холуйской привычке – вставать при её появлении, Валера слетел с дивана. Проблемы Киланы Змеющенко-Редькиной сразу отчалили на второй план.

Значит, Арина любит Витю. Преданный наивный малыш врать не будет. Отстаивая Аринины интересы, он, конечно, выложил правду.

Витя.

Витя, Витя. Витя.

Да понятно, что Витя. Разумеется, местный. Самый приближённый. Кто её обматывал сладкой ватой, тот же и поливал гудроном. Имеющий доступ да приступит.

Но паспорт со взрослым Витей на борту, дурацкий, всё путающий паспорт... Почему бы не любить Витю Урядникова? Вот, не уточнила, глупая Редькина! Правильно на такой дуре Мыльченко не женится!

В разгар сомнений, в разгар выстраивания версий и их бесславного крушения Валера встретил в городе Лилю.

И было кафе. И Валера просил прощения у Лили. Потому что сам был Лилей. Потому что не хотел быть ни Лилей, ни с Лилей. Но был ведь. Непрерывно думал о свадьбе потому что. Хоть и о чужой. Любопытствовал. И плакал бы слёзно. Если бы умел.

Если бы...

И был Валерин дом – куда они отправились по старой памяти. И Валера понял, что похудел. А Лиля заимела печать обречённой на неудачу. Не только на лице была эта печать – на всём её облике. Хотя Лиля с прошедшего лета совершенно не изменилась.