Наталья Солей - Рублевский Казанова, или Кастинг для наследниц

– Борис, чтобы мне попасть в то самое место, где вам пригрезилось меня увидеть, тоже ведь нужны доказательства. А у вас, душа моя, их нет.

– Пока нет. Просто основной свидетель по этому делу находится сейчас в больнице, но, как только врачи дадут добро, он начнет давать показания, и думаю, будет достаточно оснований и доказательств увидеть вас именно там, где я и мечтаю вас увидеть, – на скамье подсудимых.

– И что же это за свидетель? Столетняя старуха, проходившая мимо трассы с ведрами и коромыслом?

– Ну зачем же? Наш свидетель значительно больше посвящен в суть произошедших событий, нежели заблудившаяся в лесу бабка с коромыслом, как вы изволили здесь выразиться. Он их участник.

– Какой участник? – неуверенно спросил Кардиналов.

– Вы все-таки заинтересовались? И кажется, занервничали?

– Борис, ты, простите, вы не правы. У меня нет повода нервничать. Другой вопрос, любопытно, что за свидетель?

– Свидетели. Их двое. Есть основной и есть еще водитель КамАЗа, с которым столкнулась машина отца.

– И он свидетель?

– Не подозреваемый точно. Машина, которая с ним столкнулась, въехала к нему под колеса со встречной полосы.

– Это я знаю. Вы отвлеклись, а кто основной свидетель?

– Вы его хорошо знаете.

– Так назовите имя.

В это время у Кардиналова зазвонил мобильный телефон. Он не сразу нашел трубку, поэтому можно было заметить, что он сильно нервничает. Разговаривая по телефону, на все вопросы он отвечал только односложное «да». Чем дольше продолжался разговор, тем растеряннее он становился. По его лицу пронеслась целая буря эмоций, в глазах замаячил ужас. Полученное сообщение совершенно опустошило его. Окончив разговор, он молча оглядел всех присутствующих, ища у них поддержки, за которой не стоило обращаться.

– Этого же просто не может быть. Мы ведь только что… Звонили и сообщили, что Матильда попала в аварию. В тяжелом состоянии ее повезли в Склифосовского. Ничего не сказали. Что, как? Прямо с места аварии звонили, она была еще в сознании и попросила сообщить. Боялась, что не узнают, не найдут, не помогут.

– Она сильно пострадала? – с искренним участием спросила Маша.

– Ничего не известно. Но главное, она жива. Так. Я должен быть там. Но как? Она же уехала на машине.

– Вас отвезет наш водитель, – предложил Борис.

– Спасибо. Я позвоню вам сразу, как все узнаю. Мы продолжим, продолжим этот разговор, но сейчас я должен знать, что с ней.

– Позвоните обязательно, – без особого сочувствия в голосе проронил Борис. – А разговор, конечно, продолжим.

Кардиналов ушел, оставив в замешательстве всех, кто был свидетелем этой сцены.

– Не копай другому яму – попадешь в нее сам, – сделала вывод Лариса Мартынова.

– Вот и не верь, что зло наказуемо, – в тон ей проговорила Алиса Лисовская. – Действительно, все возвращается.

– Арнольду на самом деле воздалось по заслугам. Ведь он на старости лет, похоже, влюбился как мальчишка. Неподъемное испытание в его годы, – задумчиво сделала вывод Миркина.

– Да, на шекспировском уровне. Мне его даже жалко стало. И Матильду жаль. Хорошо жива осталась… – поддержала Маша.

– Что за всепрощенчество? – резко оборвала ее Лариса. – Да что хорошего, что она жива? За свои подлости и ответила. Мне, например, ее совсем не жаль. Как ты можешь такое говорить, Маша?

– А мне тоже жаль, – неожиданно встала на сторону Маши Елена Алексеевна. – Никому такого не пожелаешь. Даже человеку, к которому особых симпатий не чувствуешь. Правильно говорит Маша, и хорошо, что может так говорить.

– Жизнь – жестокая штука, Елена Алексеевна, не мы их, так они нас. Надо уметь за себя постоять, дать отпор, поставить на место, уметь отомстить. – Казалось, что рыжие волосы Мартыновой встали от возбуждения дыбом и она вся горит огнем праведной мести.

– Я думаю, простить труднее, чем совершить все перечисленные вами, Лариса, «подвиги». Для себя простить, чтобы не истекать злобой, которая делает человека таким же несчастным, как зависть.

– Возможно, вы и правы, Елена Алексеевна, знаете, у всех разные стартовые возможности. Вы при всех сложностях отношений с Андреем Константиновичем все же действительно никогда не были один на один с жизнью. У вас всегда был тыл. Вы, даже сами того не ведая, легко выиграли конкурентную борьбу вон с мамой Люси.

– Я не думала, что участвую в борьбе.

– Никакой борьбы и не было, – вступилась Люси. – Был простой расчет. Кстати, я не собираюсь никому мстить за это. Сначала, как я уже говорила, была такая мысль, но сейчас не хочу. Моя судьба, благодаря этому расчету, сложилась прекрасно. В роли стороннего наблюдателя я себя чувствую значительно комфортнее, нежели в роли активной участницы жизни, сложившейся вокруг Андрея Константиновича.