Наталья Солей: Рублевский Казанова, или Кастинг для наследниц

– Вот он вас и отблагодарил за расследование, – прослушав весь этот радиоспектакль, невесело заметила Миркина.

– А мне не нужна его благодарность. Главное, чтобы остался живым, – устало проговорил Борис. Он сидел возле погрустневшей Маши, то обматывая свою руку ее длинной золотистой косой, то разматывая ее. Казалось, он был полностью поглощен этим занятием.

– Если бы они пришли чуть раньше, за столом оказалось бы тринадцать человек, – задумчиво произнесла Алиса. – Видимо, не обязательно, чтобы все вместе сидели. Все равно цифра сработала.

– Значит, судьба такая, – сказала Елена Алексеевна, и непонятно было, относятся ли ее слова к несчастью с Матильдой или вообще ко всему происходящему.

– Так, значит, все остается по-прежнему и еще хуже? – не отставала Алла от Бориса.

– Конечно, будет по-прежнему, – отстраненно согласился он, продолжая манипуляции с Машиной косой. – Кстати, Люси, вы все еще собираетесь внедряться на ВТВ или…

– Или! – с готовностью выпалила американка, решившая в этот момент, что она постарается, даже встретившись с Вольновым когда-нибудь лицом к лицу в лифте, избежать с ним какого-либо общения.

– Мы можем объединить наши усилия. Может, обсудим ваши проекты?

– С удовольствием, – заулыбалась Люси. – Мне очень хочется поработать в Москве.

– Поработаем, – улыбнулся в ответ Борис, крепко обняв Машу. – Нам нужна слаженная команда. Будем создавать собственную телекомпанию.

– Но ты же должен стать его преемником. Ты должен работать вместе с отцом, – сделала последнюю попытку Миркина.

– Зачем? Ему этого не надо. И мне тоже. Алла Григорьевна, милая, ну я же не Павлик Морозов. Отец такой, и ничего его не исправит. Я не собираюсь его менять – это уж точно, но и предавать его не собираюсь. И надеяться на него тоже не хочу. Никогда не хотел. Я всегда надеялся только на себя. Пусть доживает свою жизнь так, как хочет. Знаете, художника надо судить по законам его творчества. Я ему не судья, мне просто не нравятся его законы, и сам я не хочу по ним жить.

– А нам-то теперь всем что делать? – с отчаянием в голосе спросила Миркина, выражая общее настроение.

– То же, что и раньше. Разве что попробовать жить своей жизнью, стараясь ни от кого не зависеть.

– Сказать легко. Не зависеть невозможно.

– Если сделать это своей целью, то возможно. Знаете что? – В голосе Бориса настойчиво стали пробиваться бодрые нотки. – Предлагаю всей компанией отправиться поужинать. Я, между прочим, проголодался, с утра ничего не ел. Только вот туда, – он махнул головой в сторону столовой, – меня что-то не тянет. Предлагаю двинуться в ресторан. В мой любимый, в нашу рублевскую «Дачу». Это недалеко. Там классно, вам всем понравится. Выпьем, посидим. Обсудим дальнейшие планы. Как предложение?

– Отличная идея, – неожиданно оживилась Елена, – сто лет не была в ресторане.

– Рад, что тебе понравилось. Отправляемся?

– Я только за, – радостно согласилась Маша.

– Конечно! – весело поддержали остальные гости.

– Я только отдам распоряжения. – Елена Алексеевна торопливо вышла и уже в прихожей присоединилась ко всей компании, пребывавшей в отличном расположении духа.

Как только входная дверь за ними закрылась, в гостиную вышел Вольнов. Он в недоумении оглядел пустую комнату. В дверях, ведущих в прихожую, показалась домработница. Андрей нетерпеливо окликнул ее:

– Полина Федоровна, а где все?

– Ушли, – лаконично ответила та. Несмотря на очевидное давнее знакомство, всем своим видом она демонстрировала, что не собирается пускаться в долгие объяснения.

– Как ушли? – не удержался от вопроса ошеломленный Вольнов.

– Как обычно. В дверь.

– Ничего не велели передать?

– Велели к концу ужина подать десерт, – бесстрастным тоном сообщила Полина Федоровна.

Некоторое время они стояли друг против друга. Терпеливо, с каменным выражением лица, ждущая окончания разговора домработница и совершенно растерянный бывший хозяин дома и жизни.

– Значит, говорите, десерт в конце ужина… Ну что ж, он удался. Весьма, весьма удался, – пытаясь улыбнуться и сделать вид, что все идет как и должно, выдавил из себя Андрей Константинович. – Только подавать уже ничего не надо. Все уже наелись. Мы скоро уходим.

Полина Федоровна величаво удалилась. Оставшись один, Вольнов, немного постояв в нерешительности, присел в кресло. За дверью столовой раздавались смех и звон бокалов. Племянник Сергей о чем-то оживленно беседовал с его новой невестой. Они, кажется, даже не заметили, что он вышел из комнаты.