Анна Старобинец - Убежище 3/9

К ночи Мальчик добрался до избушки Костяной.

Она встретила его приветливыми причитаниями, засуетилась, растопила печь.

– Ну что, устал, Ванюша?

– Устал, – бесцветным голосом согласился Мальчик.

– Кушать хочешь?

– Хочу.

Она накормила его картошкой с грибами, а потом напоила крепким ароматным чаем. К чаю были пирожки с яблоками.

На следующее утро Мальчик подошел к Костяной и сказал:

– Я видел Злую Колдунью.

– Ох ты батюшки, – сокрушенно запричитала старуха. – Эту поганую тварь? Да чтоб она сдохла! Тьфу! Тьфу! – Костяная яростно сплюнула себе под ноги. – Она тебя не обидела, сынок? Не сделала тебе ничего плохого?

– Да нет, вроде не сделала, – помотал головой Мальчик. – Даже наоборот, покормила.

– И что – вкусно было? – ревниво поинтересовалась Костяная.

– Нет, – успокоил ее Мальчик. – Очень противно. Шиншилла какая-то… жареная. Она говорила странные вещи.

– Кто, шиншилла? Батюшки мои, я и не знала, что у нее есть говорящая…

– Да нет, не шиншилла. Колдунья говорила.

– А, так это она всегда какую-то ерунду говорит. Дура она просто. Ну – а что она сказала-то?..

– Она сказала, что знает моего папу. И что я ей зачем-то нужен… Что ей нравится моя голова…

– Вот, ей-богу, язык без костей! Чушь всякую мелет, да и только!

– …И что сейчас пока рано, но мы с ней еще встретимся.

Костяная вдруг заметно погрустнела.

– Знаешь, сынок, – сказала она. – Это, к сожалению, правда: вы еще встретитесь. Но потом, не скоро.

– Но я не хочу ее больше видеть! Я вообще хочу к маме, понимаешь? Мне здесь не нравится!

Старуха молчала.

– А помнишь, ты говорила, что есть какие-то ваши способы увидеться с мамой?

Костяная посмотрела на него как-то странно – не то с сочувствием, не то с насмешкой.

– Ну конечно, помню, сынок.

– И что это за способы?

– Да разные есть… – неопределенно отмахнулась она. – Только все они практически бесполезны.

– И все-таки я хочу знать, – не отставал Мальчик.

– Хорошо, узнаешь. Но для этого тебе все же придется познакомиться с местными жителями. Согласен?

– Согласен.

– Ну, тогда пойдем прямо сейчас, – бодро подскочила Костяная.

С утра до вечера Костяная водила Мальчика от избушки к избушке; все они были очень похожи, и в каждой кто-то жил.

В одной – печальный дракон с тремя шеями и двумя головами; на месте третьей виднелась затянутая коричневой корочкой рана.

– Это наш Трехголовый, Ванюша… Только один богатырь отрубил ему голову. Теперь он очень мучается, бедняжка. Но мы надеемся, что сможем ему как-то помочь. Возможно, сделаем операцию и пришьем какую-нибудь подходящую голову…

В другой обитало хлюпающее бесформенное существо – оно сидело посреди избушки, в огромном тазу с какой-то зеленоватой жижей.

– Это наш Болотный, Ванюша, – пояснила Костяная. – У него внутри водичка. Одна водичка…

– …Это Лесной, ты его уже видел. Не бойся, он тебя больше не тронет…

– …Это Бессмертный – помнишь, он объяснял тебе, как тебя зовут?.. В самый первый день, когда ты только у нас появился…

– …Это наши троллики и гномики…

– …Не расстраивайся, Ванюша. Мы уж им как-нибудь поможем… Скоро им сделают операцию, и все будет хорошо. Сейчас в медицине чего только не бывает… Ну, а теперь пойдем вот сюда. Нужно ведь со всеми познакомиться, да, Ванюша?

Ирочка, старшая медсестра, резко остановилась посреди коридора, покачнувшись на длинных каблуках. На некоторое время она даже лишилась дара речи. Просто стояла и смотрела, как няня Клавдия Михайловна выводит аутичного мальчика с бессмысленным остановившимся взглядом из одной палаты (той, где живут сиамские близнецы) и ведет в другую – к девочке-гидроцефалу.

– …Познакомься, – донесся из палаты нянечкин голос, – это наша Катенька. У нее в голове водичка. Одна водичка… Так, ну а теперь мы пойдем, знаешь куда?.. Пойдем поиграем с активными детишками…

Ирочка подошла к двери палаты и остановилась, загораживая им путь.

– Добрый день, Ирочка, – сказала Клавдия Михайловна. – Пропустите, пожалуйста. А то вы, извините, прямо на проходе стоите.

– Не пропущу, – сказала старшая медсестра и лихо приподняла черную выщипанную бровь.

Она знала, что лицо у нее при этом становится презрительное, умное и исполненное достоинства. Специально тренировалась перед зеркалом… Правая бровь приподнималась теперь просто идеально. Левая пока что похуже – не так высоко, и к тому же подло тянула за собой правую – так что вид получался скорее огорошенный.