Грэм Джойс: Правда жизни

– А у меня была от тебя весточка на той неделе.

– Да? – промычал Уильям, постукивая кончиком сигареты по пачке, прежде чем закурить.

– Угу. Ты был здесь. Немцев в той комнате искал.

– Да?

– Ну ладно, – заключила Марта. – Ты дома. И это самое главное. Правда ведь?

Потом, когда Уильям с сестрами пили виски и крепкое пиво, оставив серьезные разговоры, Кэсси выскользнула на улицу. Там на догорающую армейскую форму смотрел ее отец.

– Папа, ты знаешь, что Уильям пришел? Из Дюнкерка вернулся! Серьезно!

Артур, по своему обыкновению, ничего не ответил. Он едва заметно улыбнулся, провел рукой сквозь дым костра и поднял голову к небу, к звездам.

Они так и не решили, как же все-таки сестрам вместе воспитывать Фрэнка. Марта как-то даже объявила при всех, что, «пока он из пеленок не вышел», она берет его на себя. У нее хватало для этого сил и сноровки, и если бы дочери просто, как всегда, приходили к ней, тогда бы и помогали.

– Подмога была бы – где пошьете, где почините да постираете и все такое, – вот чего ждала от них Марта.

В конце концов, и на Кэсси можно было рассчитывать, когда она была в своем уме, да и Бити пока жила с ними. Впрочем, Марта старалась не перегружать Бити, которая весь день была на работе да еще ходила в вечернюю школу. Хотя война закончилась, завод «Армстронг-Уитворт» оставался на военном положении. Бити трудилась клепальщицей: сверлила отверстия – тысячи отверстий, – ставила подбойки, формовала головки. Но она не только собирала бомбардировщики – по словам Марты, Бити была «сильно умная», поэтому она еще и училась в Союзе образования рабочих.

Профсоюзные деятели на авиазаводе уже давно заметили у нее эту нездоровую тягу к знаниям и уговорили подлечиться, записаться на курсы науки, истории и философии. Бити поступила на курсы, как доброволец идет в клинику по испытанию новых лекарств, но лечение, казалось, лишь усилило первоначальные признаки болезни. Она приходила домой с головой, переполненной мыслями, и каждая из них влекла за собой все новые жгучие вопросы.

– Охота же людям голову тебе забивать ерундой всякой, – сказала как-то Марта, помешивая угли кочергой. – И к чему это все?

– А мне так нравится, – откликнулась Кэсси. – Так интересно, когда Бити про все это рассказывает, хоть я и не понимаю ничегошеньки.

Кэсси переступала с ноги на ногу взад-вперед, Фрэнк вольготно умостился у нее на плече. Она только что кормила его грудью, и платье ее было расстегнуто, она пыталась обхватить малыша рукой, постукивая его пальцами по спине.

– Никто мне голову не забивает, – возмутилась Бити, поджигая щепку от огня, чтобы прикурить. – Просто война кончилась, и теперь все будет по-другому. Все от нас зависеть будет. А если мы будем сидеть сложа руки, то и винить некого.

Бити говорила в общем, но думала о конкретном. Конкретным было то, что в Союзе образования рабочих она пригубила серебряную чашу учения. Это был кубок, до краев наполненный пьянящим напитком – отопьешь чуть-чуть, а он тут же снова полон. Утолять жажду можно было вечно.

Марта снова тяжело опустилась в кресло под тикающими часами из красного дерева.

– Не понимаю я, какой от этого прок, да и где ты деньги возьмешь, чтоб дальше учиться?

– Мама, это профсоюзная школа. Для рабочих, таких, как мы. Если экзамены пройдешь, могут стипендию дать. В специальный колледж для рабочих. В Оксфорде.

– Да там одни приезжие и ворюги.

– В Ковентри тоже воров хватает, – весело вставила Кэсси. Малыш Фрэнк рыгнул в знак искреннего согласия.

– А мы-то тебя будем видеть? – спросила Марта, потому что все дело было как раз в этом. Марта была совсем не против самосовершенствования: двигаться вперед можно, но только не забирайте моих девочек, моих лисичек и моих зайчат, ведь они– все, что у меня есть.

– Ну, мам, я на выходные каждый раз домой буду приезжать. По субботам и воскресеньям. Это недалеко. Не так далеко, как Лондон.

– И не так далеко, как Тимбукту.

– А где это, Тимбукту? – полюбопытствовала Кэсси.

И неважно было, что Оксфорд всего в пятидесяти милях от Ковентри. Просто он не входил в планетарную систему Марты, а ей необходимо было, чтобы ее спутники-дочери вращались по близкой орбите. Все остальные – по своему желанию – жили в нескольких минутах ходьбы от материнского дома, кроме Юны, которая вышла замуж за фермера, да и до фермы можно было легко доехать на велосипеде. Бити была первой дочерью, пожелавшей так отдалиться.