Денис Гуцко - Покемонов день

Мужчина стал сравнивать Никиту с Сашенькой – и сравнение оказывалось не в пользу Никиты. Никита не так смеялся, не так ходил. Даже мороженое ел не так, как следовало – аккуратно подворачивая края обертки и отводя в сторону локоть, чтобы не заляпаться. А если все-таки капало на руку, сильно расстраивался и никогда не слизывал белую капельку с руки. Он был подвижным и шустрым мальчиком. Мог целыми днями носиться по квартире, громко барабаня пятками. Непонятно, как такой шустрый мальчик может быть таким аккуратным. Словом, он был непонятен Мужчине.

Когда в шесть лет Никита впервые соврал отцу, тот назвал его дрянным и лживым – и орущего благим матом отправил в угол. (Вранье было сущая мелочь: мальчик не любил чистить зубы – сказал, что почистил, а Мужчина зашел за ним в ванную и обнаружил, что зубная щетка сухая.) Было много слез, Никита кричал, что никогда больше не будет чистить зубы, что они у него и так всегда чистые. Жена – а к тому времени Великая Первая Любовь окончательно превратилась в Жену, сменив оперение жар-птицы на простенькие домашние перышки – тихо плакала в подушку.

Мужчина во всем обвинил Сашеньку. Это он, маленький виртуальный человечек, мешает ему вернуться к реальным людям. Это из-за него Мужчина становится черствым и злым. С ним Мужчина умел быть душевным и бесконечно милым, и веселым, и мечтательным, и… в общем, быть хорошим он мог теперь только с Сашенькой. Он, оказывается, разучился жить с живыми людьми.

И Мужчина придумал убить Сашеньку.

Убить. Раз не удается выбросить его из головы – просто взять и перестать о нем думать – нужно действовать так же, как он действовал, когда его выдумывал. Главное – поубедительней вообразить, что Сашенька погиб. Он убьет его безболезненно, быстро. Бережно.

Представить, как ладонь ложится на застывший лоб… А дальше – свобода! Мужчина станет нормальным и добрым. Как раньше.

День убийства Мужчина назначил на понедельник. На работе взял отгул и поехал на машине за город. Он знал одно место, бывший глиняный карьер. Дно карьера усеяли кусты и болотца, вокруг густо разрослись тополя. Узкие тропинки вдоль крутых склонов, подсохшие кучки обвалов, похожие на шершавые языки каких-нибудь гигантских животных. Поодаль сочные рыжие холмы с редкими пучками травы. Лучшего места для убийства не найти.

Мужчина добрался туда ровно в полдень. По далекой трассе катились бесшумные автомобили, над карьером блестело солнце.

– Папа, а зачем мы сюда приехали?

Нужно было как можно подробней сыграть роль бесчувственного мерзавца. Впустить вовнутрь побольше гадости. Пусть будет неприятно. Пусть даже надолго. Зато закончится наваждение.

– Прогуляемся, давно мы с тобой не гуляли.

– Это из-за того, что у тебя теперь есть настоящий сын?

– Глупости. Просто много работы, – Мужчина махнул рукой в сторону торчащего впереди корнями к небу выкорчеванного дерева. – Иди.

Они обогнули перевернутое дерево и пошли вдоль карьера.

Невидимые воробьи скандалили в кустах. На подошвы налипала яркая желтая грязь.

– Снимай куртку, понесу. Жарко стало.

Мужчина закинул Сашенькину куртку на плечо и пошел за ним следом. Скоро они углубились в посадку. Сашенька шагал по тропинке, поглядывая вниз, на мешанину луж и кустов.

– Иди, я иду.

На повороте, где тропинка сворачивала от края обрыва к развалившемуся сараю, Мужчина решил – пора.

Сашенька вскрикнул и покатился вниз.

Он лежал ровно, солдатиком, вытянув руки вдоль туловища. Догнав его, рядом упал ботинок. Правый.

Хватаясь свободной рукой за ветви, Мужчина спустился.

Сашенька лежал без движения. Рот был открыт, к губе прилип розовый обломок зуба. Затаив дыхание, Мужчина долго стоял над ним, всматривался в разбитое лицо. От носа отлетела тополиная пушинка и повисла на щеке. «Жив, – подумал Мужчина. – Догадался. Притворяется». Он бросил на лицо Сашеньке куртку, и со всей силы ударил каблуком.

Рыдая и выкрикивая страшные слова, он топтал и топтал куртку. Падал на нее коленями, бил кулаком – пока она не вдавилась глубоко в податливую глину. Только рукава, напружинившись, торчали в стороны.

Утерев слезы и пот, Мужчина поднялся и, не оборачиваясь, полез наверх. Выбрался, попробовал отряхнуть брюки. Они были мокрыми. На правом колене дыра. Он побежал к машине. Завел и погнал к трассе.

Вот такой роман.

Финалов сразу несколько, я так и не выбрал.

Например. Машина застревает в грязи, он пытается выехать, нервно газует – но увязает еще больше. Выходит из машины, смотрит на утонувшее в грязи колесо, садится спиной к машине и тупо смотрит в небо.