Денис Гуцко - Покемонов день

Потом он бродил по аллеям, представляя, что держит Сашеньку за руку. С сыном они были друзьями.

Все это растянулось на годы.

У Мужчины было достаточно женщин, но Вторую среди них он так и не нашел. Со временем даже новые женщины перестали отвлекать его от любимого Сашеньки. А он полюбил его как живого. Сашенька был сердечным мальчиком, никогда не поступал назло, был немного задумчив, но не замкнут.

Мужчина ложился на диван и представлял, глядя на колышимую ветром занавеску, как Сашенька стоит на лоджии и любуется рваными клочковатыми облаками. Однажды в детстве Мужчина сам вот так же любовался облаками из окна теткиного дома, и в этот момент тетка подошла и сказала, что если он будет целыми днями пялиться в окно, вырастет умственно отсталым. Он рассказал эту историю Сашеньке. Сын выслушал и убежал обратно на лоджию. А Мужчина с тех пор забыл детскую обиду на тетку. С Сашенькой было хорошо. С ним можно было главное: с ним он мог быть лучше, чем был на самом деле – рядом с другими, невыдуманными людьми.

– Папа, а когда я вырасту, кем я буду?

– Это ты сам решишь.

– А ты кем хотел быть?

– Я? Знаешь, а я и не помню. Представляешь, забыл!

Ну действительно, не сотрудником же Госучреждения! И Мужчина начал вспоминать. И вспомнил, что сильней всего хотел стать художником, – как он мог это забыть, он ведь даже ходил в изостудию, у него был настоящий мольберт. Он достал мольберт из кладовки, провел пальцем по старым зазубринкам и кляксам – и сердце съежилось, будто это он по сердцу провел… В одно мгновенье Мужчина вспомнил, как появилась каждая из этих зазубрин и каждая клякса, какое настроение было у него тогда, какой рисунок был прикреплен к мольберту. На следующий день он купил краски и кисточки, решил, что в следующие выходные что-нибудь нарисует.

А через день после этого к Мужчине вернулась его Первая.

Он шел домой с работы, а во дворе на качелях в длинном шарфе и расстегнутом пальто сидела она, и смотрела на него грустными глазами. Качели тоненько так поскрипывали: вперед одна нота, назад другая. Мужчина задохнулся, подошел и встал молча перед ней.

– Прости меня, пожалуйста, – сказала она.

Мужчина тут же, будто это они так здоровались, ответил, что, да, да, конечно – прощает. А голос у него самого был какой-то извиняющийся.

Они снова стали жить вместе.

Перед этим Мужчина тщательно собрал и выбросил все, что пооставалось в его квартире после других женщин: все, что они ему дарили (даже галстуки), не допитую с кем-то из них бутылку вина, выметенные из-под кровати пуговицы, тонкие ватные кружочки, испачканные тушью и тенями. Выбросил книгу «Ваш малыш». Мольберт с красками и кисточками убрал обратно в кладовку. Сашенькину куртку оставил. На всякий случай.

Сразу расписались. Свадьбу не закатывали: выяснилось, что некого будет пригласить. Он не хотел бы видеть никого из своих знакомых, сводивших его когда-то с женщинами, она за годы столичной жизни растеряла здешних подруг.

Через девять месяцев родился мальчик. Назвали Никитой.

Мужчина сильно переживал: он никак не мог полюбить своего ребенка. Своего настоящего ребенка. Поначалу, когда Никита только спал, кричал и ел, Мужчина думал, что это пройдет: вот только мальчик подрастет, пооглядится в своей новенькой жизни, начнет улыбаться родителям – и сразу расцветут родительские чувства. И будут греть сердце. Как это было с Сашенькой.

Но Никита подрос, охотно улыбался родителям, перестал кричать в перерывах между едой, начал ходить, ухватившись за папин или мамин палец – а родительского чувства не было.

По привычке, когда наваливалась особенно тяжелая хандра, он уединялся и воображал, что рядом с ним его Сашенька. Они разговаривали, рассматривали облака. Коллекционировали облака. Но облака над городом плыли какие-то грязные и косматые. Скорее, то были тучи.

– Ты нас любишь? – спросила Она однажды, кормя Никиту яблочным пюре.

И Мужчина испугался.

Он твердо решил прекратить эту шизофрению. В подтверждение серьезности своих намерений он даже напился в одиночестве в баре, куда давно уже забыл дорогу. Мужчина решил, что раз уж он не может ощутить себя настоящим отцом, ему стоит занять себя чем-то полезным для семьи. Он решил продвинуться по службе. Это оказалось несложно. Окончил курсы повышения квалификации, что давно предлагал ему Большой Начальник, получил повышение.

И опять – время шло, а ничего не менялось. То есть менялось. Но вокруг, а не внутри.