Виктор Бычков - Вишенки

Некоторые жители Вишенок старались пробегать это место не задерживаясь, иные отводили глаза в сторону, чтобы не поддаться пугающей притягательности страшного омута. А он на самом деле манил к себе, звал, зачаровывал жутким колдовством своих бурлящих воронок, ещё и ещё раз подтверждая и без того страшную силу нечистого места.

Только деревенский рыбак Мишка Янков не верил в нечистую силу, смело ставил мордушки, сети, таскал со дна омута пудовых сомов. Он же и обнаружил утопленников – мужа и жену Назара и Прасковью Домниных, родителей Глафиры и Марфы.

И сегодня он сидел в лодке на краю омута у берега, дымил самокруткой, неотрывно уставившись в неподвижные поплавки. Заслышав людские голоса, повернул бородатое лицо, прищурившись, старался рассмотреть из-под ладошки путников.

– До отца Василия? – вместо приветствия вдруг спросил Мишка. – Венчаться?

– Здорово, леший! – Данила даже подпрыгнул от такой проницательности рыбака. – Вроде с тобой не делились новостями, а поди ж ты…

Девчата, прижавшись друг к дружке, постарались быстренько пробежать мимо, а парни остановились перекинуться парой слов с нелюдимым молчуном.

– Ты с чего это решил, что венчаться? – воскликнул Ефим. – Хотя твоя правда: до отца Василия мы.

– Обратно этой дорогой? – и, не дождавшись ответа, продолжил: – Я хорошего сома на отмели за кустом положу. Если меня вдруг к тому времени не будет, сами заберёте. Это от меня к вашему столу. На жарёху. А можно и ушицу.

И снова уставился на поплавки, совершенно забыл о разговоре.

Парни переглянулись, недоумённо пожали плечами, двинулись вслед девчатам.

– Вот и пойми этого молчуна, – не сдержался Данила. – Как будто ему на ухо нашептали о нас или с нами за одним столом сидел.

– Да-а! А вообще-то мужик неплохой.

– Ничего худого никому не делал, это факт, – поддержал Гриня Кольцов.

К Слободе подошли уже во второй половине дня.

Церковь расположилась на перекрестке дорог и хорошо была видна на подходе изо всех окрестных сёл, её чистый колокольный звон одинаково долетал до самых отдалённых деревень прихода.

Отца Василия застали в огороде, где он подкапывал картошку, а матушка Евфросиния выбирала вместе с младшей дочерью Лизой.

– Ох, как не во время, – воткнув лопату в землю, батюшка подошёл к гостям. – Что привело вас? Хотя и так ясно. У вас что, другого времени не было? Ох, эти женихи да невесты! Что, уж замуж невтерпёж? – лукавая улыбка озарила лицо священника. – Хотел, было, заставить вас выкопать картошки с пол-огорода, но потом передумал. Так и быть: ждите, я скоро освобожусь.

Такое игривое, весёлое настроение тут же передалось молодым. У девушек как будто гора с плеч свалилась. Всю дорогу они не до конца верили, сомневались, что батюшка вот так сразу согласиться венчать. Да и само предложение парней казалось сном, в это с трудом верилось даже здесь, на пороге церкви.

Всю дорогу от Вишенок до Слободы девушки боялись говорить о свалившемся вдруг на них счастье. Боялись сглазить, вот потому-то и пошли вдоль реки, чтобы поменьше людей видело и знало о таком событии в их жизни. До последнего мгновения боялись: вдруг что-то помешает, парни передумают, скажут, что они пошутили. Такой позор сёстры вряд ли бы пережили, они понимали это, потому и боялись. Всё казалось, что вот сейчас проснутся и это кончится: не станет Ефима и Данилы, и отца Василия, и церкви, они опять одни в своей избе. Но слава Богу!

Конечно, не о такой свадьбе мечтали: кони с лентами в гривах, колокольчики под дугой, столы ломятся. Но понимали и другое: и девушки, и парни сироты. Как бы ни мечталось, но они си-ро-ты! Этим всё сказано.

А Данила с Ефимом не нашли в родительских сундуках гражданской одёжки, чтобы переодеться, скинуть солдатское обмундирование, так и пришли в нём. То, в чём они ходили до армии, оказалось маленьким, коротким, годным разве что подросткам, а не мужикам.

Понимал это и отец Василий. И по внешнему виду молодых, особенно парней в солдатской форме, и по их робким словам он видел, что привело эти две пары под венец. Но словом не обмолвился в укор, и молодые были безумно благодарны ему за это.

Прижавшись друг к дружке, с замиранием сердца ожидали венчания. Но доброжелательное, по-отечески ласковое отношение священника к молодым вселило в их души оптимизм, твёрдую уверенность, что всё у них получится, будет не хуже, чем у людей. Сёстры заулыбались, приободрились, куда девались те страхи, что мнили себе всю дорогу. Да и парни повеселели. Данила так вообще ходил гоголем.