Вячеслав Пьецух - Жизнь замечательных людей - Повести и рассказы

– Послушайте, – сказал я, – вы способны ударить человека по лицу?

– Нет.

– Тогда какой же вы после этого атеист?!)

«Но именно этого рода мудрость и есть безумие перед Богом. Таким образом, мир на наших глазах раскололся еще и по следующему признаку: они думают, что мы сумасшедшие, а мы думаем, что – они; для них культура – это носовой платок в пистолетном кармане, а для нас – живое дыхание Божества. Конечно, можно было бы предположить, что Бога нет и не было никогда, если бы из века в век на земле не ютилось сравнительно многочисленное племя блаженных, которые горячо верили в то, что смысл жизни заключается в приращении красоты...»

Ну и так далее, вплоть до того времени, когда Маркел начал позевывать, и я решил отложить перо. Мы перечли послание, повздыхали и, точно сговорившись, стали смотреть в окно. Чего-то не хватало, какая-то нас охватила неудовлетворенность, как это бывает, если ты чувствительно недоел. Тогда я предложил:

– А давайте заодно исследуем этимологию возгласа «исполать»?..

На реке Оке, километрах в десяти ниже Калуги, некогда стояло сельцо Пеньки. В лучшие времена тут насчитывалось до пяти десятков дворов, имелась своя мельница на протоке, принадлежавшая братьям Мудыкиным, мелочная лавка, питейное заведение (впоследствии чайная «Привет»), и невысоко светилась над соломенными кровлями церковь во имя Покрова Богородицы, всегда такая свежевыбеленная, чистенькая, какой у хороших хозяек бывает печь.

Здешние мужики сеяли рожь, овес, коноплю на подати, особым своенравием не отличались и даже выпивали по праздникам не так безобразно, как это водится по иным-прочим весям нашего обширного государства, и даже усадьба помещиков Богомоловых так у них и стояла целехонька до самого 1971 года, когда ее артельно разобрали на кирпичи.

Ляд его знает, народ наш загадочный, но, может быть, именно по причине такой умеренности из Пеньков не вышло ни одного замечательного деятеля, который так или иначе облагодетельствовал бы общество и прославил свое имя на всю страну. Впрочем, одно время ходили слухи, что будто бы как раз в Пеньках родился знаменитый изменник Пеньковский, выдавший англичанам такое множество военных секретов, что его якобы в сердцах сожгли заживо в крематории Донского монастыря. Конечно, у нас всякое может быть, но вообще народ в Пеньках жил благонамеренный и покорный, и только летом 29-го года, когда из Калуги приехали сколачивать колхоз, здешние мужики трое суток прятались в лебеде.

Однако же время шло, и в результате многочисленных катаклизмов, но главное, по причине социалистических преобразований в аграрном секторе, от сельца Пеньки не осталось, без малого, ничего. То есть остались почерневшие изгороди, заросшие крапивой, два мельничных жернова на дне протоки, отлично видные в солнечную погоду, две избы жалкого обличья да церковь Покрова Богородицы с пустыми амбразурами окон и без крестов (ее в 71-м году не удалось распатронить на кирпичи).

В одной избе, крытой дранкой, долго жила баба Ольга, древняя старуха, еще помнившая торжества по поводу трехсотлетия дома Романовых, которая тем не менее и воду сама таскала из родника, и дрова колола, и держала на задах убедительный огород; были у нее две великовозрастные дочери – одна в Липецке, другая где-то на Украине, но они в Пеньки никогда не казали глаз. Когда баба Ольга померла, бригадир Громов повесил на дверь ее избы амбарный замок, заколотил крестообразно окна и за труды снял с печной трубы железного петушка.

В другой избе, крытой дранкой же, живет Николай Сироткин, мужик еще не старый, одинокий, пьющий, который курит патриархальные самокрутки из газетной бумаги, так и не завел себе огорода, но зато держит с десяток кур. Много лет тому назад его выслали в Пеньки на поселенье за тунеядство, и с тех пор он перебивался с петельки на пуговку, то работая скотником на свиноферме, то сторожем при зерносушилке, а то вообще не работал, и тогда месяцами сидел на самосаде, своих яичках и вареном просе, которое приворовывал в соседнем колхозе «Луч». Человек он был неколоритный, обыкновенный, но, правда, иногда мысленно разговаривал сам с собой; он почему-то считал, что страдает серьезным нервным расстройством, и оттого об этом своем чудачестве не рассказывал никому.

И вот вскоре после Обратно-буржуазной революции 1991 года какой-то калужский прохиндей купил в Пеньках два гектара сельсоветской земли и, судя по разметке, вздумал построить себе дворец. На самом деле это был владелец вагоноремонтного завода Владимир Иванович Петраков из бывших комсомольских работников среднего звена, малый незлой, выдумщик, аккуратист, даже законник, хотя в известном смысле и прохиндей. Из его вечных фантазий, которые он неукоснительно проводил в жизнь, можно упомянуть хотя бы такую: чтобы не платить лишнего за электричество, он перевел завод на автономное энергоснабжение, воспользовавшись напором фекальных вод.