Павел Пепперштейн - Военные рассказы

И тут в этом контексте вспомнили о Бен Ладене – этого злодея все никак не могли найти, множество раз появлялось сообщение, что он умер или был убит, но сообщения эти оказывались ложными, его все искали, и хотя он не был столь стар, как Курский, но все равно накапало ему немало, давно уже перемерли его враги – Джордж Буш-младший, Тони Блэр и прочие, давно уже этот вечный беглец не подозревался в организации никаких терактов и других злодейств: видимо, он полностью отошел от дел, соратники его, кажется, бросили, и уже другие злодеи пугали мир.

А поиски его продолжались – ведь как ни стар преступник, все же следует ему ответить за свои преступления.

И вот так случилось, что один из предполагаемых «вечноживущих» помог наконец-то разыскать другого якобы «вечноживущего»: великий сыщик разыскал наконец великого преступника.

Когда его взяли, домик коменданта лагеря (трухлявая избушка с резными наличниками) был уже в деталях виден на экранах космических систем слежения: в домике не было ни оружия, ни охраны – одинокий старик неподвижно лежал на железной кровати в углу.

Все равно его боялись, и ворвавшиеся американцы были в скафандрах, с запредельным оружием.

Только Курский вошел (он был в группе захвата) без оружия, без скафандра, в белом полотняном костюме (стояло жаркое лето, полное мошкары).

Пол так прогнил, что ходить по нему оказалось трудно, как по клавишам рояля, ржавая кровать вросла в пол, к ней намертво прилип окаменелый, черный от грязи матрац и такая же убогая подушка. От этой подушки поднялось древнее лицо, все в дымных волосах, с огромной хилой бородой – погасшие, безразличные глаза взглянули на вошедших.

Его спросили о чем-то по-английски, по-арабски – старец молчал, приоткрывая иссохшие губы, в груди его что-то шуршало. Затем он заговорил по-английски.

– Я умираю, – произнес он довольно четко и твердо, – хорошо, что вы здесь. Хочу облегчить душу перед смертью. Исповедоваться.

– Вам нужен мулла? – спросил один американец.

Бен Ладен отрицательно качнул головой.

– Я не мусульманин и не араб. Я ирландец, родился в Ольстере. Мое настоящее имя Бенджамен О'Ладден.

Я вырос в католической семье, но в догматы этой религии не верил никогда. В детстве мне привили ненависть к англичанам – это, пожалуй, единственный предрассудок, от которого мне так и не удалось избавиться. Когда-то я был рыжим, как огонь, но затем волосы мои почернели. Я сделал множество пластических операций, много раз менял свое лицо. Но я не буду вам рассказывать о своей слишком долгой жизни, о том, как стал агентом множества агентур, шпионом многих разведок, как стал миллионером, как втерся в доверие к арабам и возглавил сеть тайных террористических организаций… Когда-то я наслаждался своей жизнью, как роскошным приключенческим романом. Теперь она мне кажется глупой возней, недостойной того, чтобы помнить о ней. Я ни в чем не раскаиваюсь, ни о чем не жалею, мне просто немного стыдно, что я так долго не мог повзрослеть.

Кажется, я на много лет застрял на ольстерских задворках, где мы с друзьями-мальчишками играли во всякую мальчишечью дребедень и пересказывали друг другу американские фильмы. Да, детство – это спрут с цепкими и длинными щупальцами, господа. Из этих щупалец не просто выбраться, и часто такой отросток, полупрозрачный и вязкий, словно незаметная растерянная сопля, тянется за тобой от детского горшка до могилы.

Но я все же повзрослел – уже здесь, на Колыме.

Эти места исцелили меня. Мне было уже за семьдесят, когда в моих руках случайно оказалась книга, переведенная на арабский – она называлась «Колымские рассказы», ее написал один русский заключенный, бывший на каторге в этих местах.

Я прочитал эту книгу без особого интереса, скорее, полистал… Переводчик был мне другом, и я из вежливости листал эти страницы. Но что-то из прочитанного запало в душу – может быть, несколько фраз, искаженных переводом, а скорее, образ сурового и неведомого северного края глянул на меня сквозь арабскую вязь.

Потом, когда мне пришлось скрываться, я вспомнил вдруг об этой книге, и укрылся здесь.

И здесь, наконец-то, я стал взрослым, стряхнул с себя увлекательные щупальца детства. Я понял, что мои приключения закончились, и тут мне открылось другое Приключение, огромное и прежде совершенно мне неведомое, Приключение, которое ко мне не имело и не имеет никакого отношения, и я понял, что есть происшествия, в которых я никогда не поучаствую, о которых никогда не узнаю… Среди вас нет англичан?