Владимир НАБОКОВ - Перевод - ЛЬЮИС КЭРРОЛЛ АНЯ В СТРАНЕ ЧУДЕС

Аня так размечталась, что совершенно забыла присутствие Герцогини и вздрогнула, когда около самого уха услыхала ее голос.

– Ты о чем-то думаешь, моя милочка, и потому молчишь. Я сейчас не припомню, как мораль этого, но, вероятно, вспомню через минуточку.

– Может быть, и нет морали, – заметила было Аня.

– Стой, стой, деточка, – сказала Герцогиня, – у всякой вещи есть своя мораль – только нужно ее найти.

И она, ластясь к Ане, плотнее прижалась к ее боку.

Такая близость не очень нравилась Ане: во-первых, Герцогиня была чрезвычайно некрасива, а во-вторых, подбородок ее как раз приходился Ане к плечу, и это был острый, неудобный подбородок. Однако Ане не хотелось быть невежливой, и поэтому она решилась терпеть.

– Игра идет теперь немного глаже, – сказала она, чтобы поддержать разговор.

– Сие верно, – ответила Герцогиня, – и вот мораль этого: любовь, любовь, одна ты вертишь миром!

– Кто-то говорил, – ехидно шепнула Аня, – что мир вертится тогда, когда каждый держится своего дела.

– Ну что ж, значенье более или менее то же, – сказала Герцогиня, вдавливая свой остренький подбородок Ане в плечо. – И мораль этого: слова есть – значенье темно иль ничтожно.

“И любит же она из всего извлекать мораль!” – подумала Аня.

– Я чувствую, ты недоумеваешь, отчего это я не беру тебя за талию, – проговорила Герцогиня после молчанья. – Дело в том, что я не уверена в характере твоего фламинго. Произвести ли этот опыт?

– Он может укусить, – осторожно ответила Аня, которой вовсе не хотелось, чтобы опыт был произведен.

– Справедливо, – сказала Герцогиня, – фламинго и горчица – оба кусаются. Мораль: у всякой пташки свои замашки.

– Но ведь горчица – не птица, – заметила Аня.

– И то, – сказала Герцогиня. – Как ясно ты умеешь излагать мысли!

– Горчица – ископаемое, кажется, – продолжала Аня.

– Ну, конечно, – подхватила Герцогиня, которая, по-видимому, готова была согласиться с Аней, что бы та ни сказала. – Тут недалеко производятся горчичные раскопки. И мораль этого: не копайся!

– Ах, знаю! – воскликнула Аня, не слушая. – Горчица – овощ. Не похожа на овощ, а все-таки овощ.

– Я совершенно такого же мненья, – сказала Герцогиня. – Мораль: будь всегда сама собой. Или проще: не будь такой, какой ты кажешься таким, которым кажется, что такая, какой ты кажешься, когда кажешься не такой, какой была бы, если б была не такой.

– Я бы лучше поняла, если б могла это записать, – вежливо проговорила Аня. – А так я не совсем услежу за смыслом Ваших слов.

– Это ничто по сравнению с тем, что я могу сказать, – самодовольно ответила Герцогиня.

– Ах, не трудитесь сказать длиннее! – воскликнула Аня.

– Тут не может быть речи о труде, – сказала Герцогиня. – Дарю тебе все, что я до сих пор сказала.

“Однако, подарок! – подумала Аня. – Хорошо, что на праздниках не дарят такой прелести”. Но это сказать громко она не решилась.

– Мы опять задумались? – сказала Герцогиня, снова ткнув остреньким подбородком.

– Я вправе думать, – резко ответила Аня, которая начинала чувствовать раздраженье.

– Столько же вправе, сколько свиньи вправе лететь, и мор…

Тут, к великому удивлению Ани, голос Герцогини замолк, оборвавшись на любимом слове, и рука, державшая ее под руку, стала дрожать. Аня подняла голову: перед ними стояла Королева и, скрестив руки, насупилась, как грозовая туча.

– Прекрасная сегодня погодка, Ваше Величество, – заговорила Герцогиня тихим, слабым голосом.

– Предупреждаю! – грянула Королева, топнув ногой. – Или ты, или твоя голова сию минуту должны исчезнуть. Выбирай!

Герцогиня выбрала первое и мгновенно удалилась.

– Давай продолжать игру, – сказала Королева, обратившись к Ане. И Аня была так перепугана, что безмолвно последовала за ней по направлению к крокетной площадке. Остальные гости, воспользовавшись отсутствием Королевы, отдыхали в тени деревьев. Однако как только она появилась, они поспешили вернуться к игре, причем Королева вскользь заметила, что, будь дальнейшая задержка, она их всех казнит.

В продолжение всей игры Королева не переставая ссорилась то с одним, то с другим и орала: “Отрубить ему голову”. Приговоренного уводили солдаты, которые при этом должны были, конечно, переставать быть дугами, так что не прошло и полчаса, как на площадке не оставалось более ни одной дужки и уже все игроки, кроме королевской четы и Ани, были приговорены к смерти.

Тогда, тяжело переводя дух, Королева обратилась к Ане: