– Не знаю. Давай не будем говорить об этом. Я чувствую себя как-то неловко.
– Я тоже. По крайней мере, теперь ясно, почему у нас у всех голубые глаза и светлые волосы.
– Ага, – зевнул он, – точно. Дрезденские куколки. Это мы.
– Ты был прав. Я всегда хотела играть в игры весь день напролет. Ты только подумай: если мама принесет нам новый, улучшенный вариант «Монополии», мы сможем закончить игру.
До этого нам никогда не удавалось доиграть до конца.
– И еще, Крис. Серебряные балетные туфли будут мои.
– Хорошо, – пробормотал он. – А я возьму шлем или гоночную машину.
– Шлем, пожалуйста.
– Хорошо. Извини, я забыл. Близнецов мы научим быть банкирами и считать деньги.
– Сначала нам придется просто научить их считать.
– Это ничего. Фоксворты понимают толк в деньгах с рождения.
– Но мы не Фоксворты!
– А кто же?
– Доллангенджеры! Вот кто!
– Ладно, пусть будет по-твоему. – И он снова пожелал мне спокойной ночи.
Я снова опустилась на колени у кровати и молитвенно сложила руки под подбородком. Очень тихо я начала молитву:
– Сейчас, когда ложусь я спать, прошу я Господа опять…
Но почему-то я не смогла произнести эти слова о том, чтобы Бог позаботился о моей душе, если я умру во сне. Пропустив эту часть, я попросила благословения для мамы, Криса, близнецов и для папы, где бы он ни находился там, на небесах.
Потом я снова забралась в кровать и стала думать о торте, печенье и мороженом, которые бабушка почти пообещала нам вчера вечером, если мы будем хорошо себя вести.
А мы вели себя хорошо.
По крайней мере, пока Кэрри не напала на нее. С другой стороны, она все равно пришла без всякого десерта.
Откуда она знала, что мы вдруг поведем себя так недостойно?
– О чем ты теперь размышляешь? – спросил Крис сонным голосом.
Я думала, что он давно заснул и не смотрит на меня.
– Да так, ни о чем. О мороженом и прочих сладостях, которые наша бабушка обещала нам за хорошее поведение.
– Завтра будет еще один шанс, так что не думай, что все кончено. И потом, завтра близнецы наверняка забудут о своем желании выйти наружу. У них не очень долгая память.
Да, действительно. Они уже забыли папу, а он погиб всего-навсего в апреле. Как быстро из их памяти выветрился образ отца, который любил их больше жизни!
А я не могла отказаться от воспоминаний о нем – не могла и не хотела, хотя уже достаточно смутно помнила, как он выглядел. Я просто чувствовала его.
Дни шли и шли. Без всяких изменений. Что бы вы делали со своим временем, если бы оно было у вас в таком избытке? На что бы вы обратили внимание, если уже видели все вокруг тысячу раз? Какое направление приняли бы ваши мысли, когда все ваши мечты и стремления разбились о непреодолимые проблемы? Можно было вообразить, как ты выбегаешь наружу в лес и слышишь шорох сухих листьев под ногами. Можно было представить себя купающейся в озере неподалеку от дома Фоксвортов или в прохладном горном ручье. К сожалению, я понимала, что все эти мечты похожи на паутину, рвущуюся на части при слабом прикосновении, и не могла не осознавать той мрачной реальности, в которую окунули нас последние события. Где же счастье? Ждет нас впереди или осталось позади? По крайней мере, оно было не здесь, в этой секунде, минуте, часе. Единственным, что давало нам силы, была надежда.
Крис говорил, что тратить время зря – преступление. Время – это самое ценное, что у нас есть. Ни один человек еще не обладал достаточным временем, чтобы узнать все, что он хотел. Мир вокруг нас был охвачен суетой, восклицая: «Торопитесь, торопитесь, торопитесь!»
У нас была масса времени, миллион книг для чтения, часы, когда мы могли дать волю воображению. Творческий гений рождается в момент бездеятельности, мечтая о невозможном и впоследствии воплощая это невозможное в жизнь.
Мама, как и обещала, навещала нас с новыми играми и игрушками, чтобы занять наше время. Мы с Крисом были в восторге от «Монополии», «Скрэбла», китайских шашек, обыкновенных шашек, а потом, когда она принесла двойную колоду карт для игры в бридж, мы стали настоящими асами!
С близнецами все было хуже, они еще не доросли до игр со сложными правилами. Ничто не могло удержать их внимания: ни множество крошечных машинок, купленных для них мамой, ни самосвалы, ни электрическая железная дорога, которую Крис соединил так, что поезд проходил под кроватью, под трюмо, в сторону тумбочки и под комодом. Мы все время рисковали на что-нибудь наступить. Одно можно было сказать определенно: они ненавидели чердак и боялись его.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу