Вирджиния Клео Эндрюс - Цветы на чердаке

– Дыши глубже, Кэрри. Прежде чем ты сама поймешь это, свежий воздух, хорошая пища и солнце сделают тебя снова здоровой и сильной.

Ее маленькое бледное личико поднялось ко мне: неужели это надежда наконец сверкнула в ее глазах?

– Мы идем к Кори?

Это был первый вопрос, который она задала с того трагического дня, когда мы узнали, что Кори умер. Я посмотрела на нее, осознавая всю глубину ее тоски по Кори. Я не могла сказать «нет». Не могла загасить этот проблеск надежды.

– Кори далеко-далеко отсюда. Разве ты не слышала, как я тебе рассказывала свой сон? Мне приснился папа в прекрасном саду. Разве ты не слышала, что Кори с ним и папа заботится о нем? Они оба ждут нас, и когда-нибудь мы увидим их снова, но это будет еще не скоро, очень, очень не скоро.

– Но, Кэти, – пожаловалась она, сдвинув свои светлые бровки, – Кори не будет счастлив в этом саду без меня. А если он вернется за нами, как он нас найдет?

Она сказала это так серьезно, что слезы навернулись мне на глаза. Я подняла ее и хотела понести, но она высвободилась и пошла заплетающимися ногами, все время оборачиваясь на огромный дом, который мы покидали.

– Да нет же, Кэрри, пошли скорее! Кори смотрит на нас, он хочет, чтобы мы сбежали! Он сейчас стоит на коленях и молится, чтобы мы успели уйти далеко, прежде чем бабушка пошлет за нами погоню. Он молится, чтобы нас не вернули и не заперли снова.

Оставляя неровные следы, мы догоняли Криса, который шел очень скорым шагом. Я знала, что он ведет нас верным путем к тому самому железнодорожному полустанку, где была всего лишь жестяная крыша на четырех деревянных столбах да зеленая расшатанная скамейка. Отблеск восходящего солнца показался из-за вершины горы, разогнав у подножия дымку утреннего тумана. Небо было уже бледно-розовым, когда мы подходили к полустанку.

– Кэти, давай скорее, – звал Крис. – Если мы пропустим поезд, придется ждать до четырех часов!

О нет, боже, мы никак не можем опоздать на этот поезд. Тогда бабушка наверняка успеет схватить нас.

Мы увидели почтовую тележку, а рядом с ней высокого человека с метлой, он охранял три мешка с почтой, лежащих на земле. Он снял кепку, открыв нашему взору свои очень рыжие волосы. Он нам сердечно улыбался.

– Ну, ребята, раненько вы поднялись, – приветствовал он нас бодро. – Собираетесь в Шарлотсвилл?

– Да-да, в Шарлотсвилл, – ответил Крис, с видимым облегчением опуская чемоданы на землю.

– Какую хорошенькую девочку вы везете, – сказал высокий почтовый служащий, сочувственно разглядывая Кэрри. – Но позвольте вам сказать, она выглядит плоховато.

– Она болела, – подтвердил Крис. – Но скоро ей будет лучше.

Почтовый служащий кивнул, очевидно разделяя этот прогноз.

– Есть билеты?

– Деньги есть. – Затем Крис сообразил добавить, ведь не все встречные надежны: – Но только на билеты.

– Ну так доставай же их, сынок, вот и поезд подходит.

И мы поехали на этом утреннем поезде в сторону Шарлотсвилла, мимо резиденции Фоксвортов на вершине высокого холма. Ни я, ни Крис не могли глаз оторвать от нашей тюрьмы, было так странно смотреть на нее со стороны. Особенно приковывали наш взор чердачные окна, закрытые черными ставнями.

Потом наше внимание переключилось на северное крыло, на последнюю комнату второго этажа. Я подтолкнула Криса локтем, когда тяжелые занавеси раздвинулись и показалась размытая отдаленная тень огромной старухи, глядящей из окна, высматривающей нас… затем она исчезла.

Конечно, она видела поезд, но мы знали, что она не могла видеть нас, нам ведь тоже никогда не удавалось разглядеть пассажиров. Тем не менее мы с Крисом пригнулись пониже на наших сиденьях.

– Странно, что она там делает так рано? – прошептала я Крису. – Обычно она не приносит нам еду до половины седьмого.

Он горько рассмеялся:

– О, просто еще одна попытка застать нас за чем-нибудь греховным и запрещенным.

Может, и так, но хотела бы я знать, что она думала и чувствовала, когда вошла в комнату и обнаружила, что та пуста, что из шкафов и ящиков исчезла одежда. И никакого отклика, никаких шагов над головой в ответ на ее зов, если, конечно, она звала.

В Шарлотсвилле мы купили билеты на автобус до Сарасоты, но нам сказали, что придется еще два часа ждать следующего автобуса в южном направлении.

Два часа. Да за это время Джон мог запросто запрыгнуть в черный лимузин и догнать медленный поезд!

– Не думай об этом, – сказал Крис. – Даже неизвестно, знает ли он про нас. Она же не дурочка, чтобы рассказать ему, хотя, конечно, он разнюхал достаточно, чтобы обо всем догадаться.