Вирджиния Клео Эндрюс: Лепестки на ветру

Это было его самое больное место – только слушать и не иметь возможности участвовать в разговоре самому, но он старался смириться с этим. Его следующие слова ошарашили меня. Я уставилась на него, разинув рот.

– Пол, ты ведь так не думаешь!

Он грустно кивнул, продолжая смотреть на меня своими красивыми сияющими глазами.

– Кэтрин, любимая, вот уже почти три года как ты моя рабыня и изо всех сил стараешься скрасить мои последние дни. Но я никогда не поправлюсь. Я, конечно, мог бы жить так еще долгие годы, как твой дед, а ты бы все старела и старела, теряя лучшие годы своей жизни.

– Я ничего не теряю, – ответила я, подавив рыдание.

Он нежно улыбнулся мне и протянул руки, и я с радостью свернулась калачиком у него на коленях, хотя его объятия уже не были крепки, как когда-то. Он поцеловал меня, а я затаила дыхание. О, снова быть любимой! Но я ни за что не позволю ему, ни за что!

– Подумай сама, дорогая. Твоим детям нужен отец, такой отец, каким я уже не могу быть.

– Это я виновата! – воскликнула я. – Если бы я вышла за тебя, а не за Джулиана, я бы сберегла тебя, я бы заставила тебя не работать на износ денно и нощно. Пол, ведь если бы мы трое не вошли в твою жизнь, тебе не пришлось бы вкалывать столько из-за денег, чтобы послать Криса в колледж, а меня в балетную школу.

Он закрыл мне рот рукой и сказал, что, если бы не мы, он бы давно уже умер от чрезмерной работы.

– Три года, Кэтрин, – повторил он. – И если ты задумаешься об этом, ты поймешь, что ты ведь как в тюрьме, ничуть не лучше, чем ты жила в Фоксворт-холле, ожидая, пока умрет твой дед. Я не хочу, чтобы вы с Крисом возненавидели меня. Так что обдумай все и поговори с Крисом, а тогда решайте.

– Пол, но ведь Крис врач! Он ни за что не согласится!

– Время бежит так быстро, Кэтрин, и не только для меня, а и для вас с Крисом. Джори скоро будет семь, и он начнет понимать все гораздо лучше. Он будет уже соображать, что Крис – его дядя. Если же ты оставишь меня сейчас и забудешь обо мне, он будет считать Криса своим отчимом, а не дядькой.

Я всхлипнула:

– Нет! Крис никогда на это не пойдет.

– Кэтрин, послушай меня. В этом не будет ничего плохого. Ты больше не можешь иметь детей. Хоть я и очень переживал, когда ты с таким трудом рожала последнего, теперь я думаю, что нет худа без добра. Я импотент, я не могу быть тебе полноценным мужем, и скоро ты опять овдовеешь. А Крис так долго ждал! Можешь ты подумать о нем и забыть о грехе?

Вот так мы с Крисом написали собственный сценарий, как когда-то наша мать. И пожалуй, наш был не лучше ее, хотя мы не планировали никого убивать, как я не планировала сводить ее с ума, чтобы до конца своих дней она была обречена находиться в «здравнице».

А самой большой иронией во всем этом было то, что, когда она лишилась всего, что ей досталось по наследству от отца, все это перешло к ее матери. Тогда в соответствии с завещанием нашей бабки все ее состояние вместе с тем, что осталось от Фоксворт-холла, опять перешло к женщине, которая могла теперь лишь сидеть в четырех стенах в сумасшедшем доме. Ох, мамочка, если бы только ты могла заглянуть в свое будущее, когда задумала привезти в Фоксворт-холл своих четверых детей! Проклятые миллионы, ни цента из которых ты не могла истратить! И ни копейки – нам. А когда наша мать умрет, ее состояние пойдет на разные благотворительные цели.

Пришла весна. Мы сидели у реки, куда Джулия привела Скотта, чтобы утопить его в мелкой зеленоватой воде, и где пускали свои игрушечные кораблики мои сыновья, шлепая по воде, едва достававшей им до щиколоток.

– Крис, – начала я дрожащим голосом, одновременно и смущенная и счастливая, – сегодня ночью Пол впервые занимался со мной любовью. Мы были оба так счастливы, мы даже плакали. Это ведь не опасно для него, правда?

Он наклонил голову, чтобы скрыть выражение своего лица, и солнце заиграло в его золотых волосах.

– Я рад за вас обоих. Да, теперь секс для него не представляет опасности, если ты не будешь доводить его до слишком сильного возбуждения.

– Мы делали это очень спокойно. – После четырех инфарктов нам ничего не оставалось, кроме спокойного секса.

– Хорошо.

Джори вскрикнул и вытащил рыбку.

– Она очень маленькая? Ее надо выпустить?

– Да, – прокричал ему Крис. – Это малек. Мы не едим мальков, только больших рыб.

– Ребята, – позвала я, – давайте двигаться в сторону дома и обеда.

Они с хохотом подбежали, двое моих сыновей, так похожие друг на друга, что их вполне можно было принять за родных братьев. Собственно, мы с ними об этом не говорили. Джори и не допытывался, а Барт был еще слишком мал, чтобы задавать вопросы. Но когда они спросят, мы расскажем им всю правду, какой бы трудной она ни была.