Вирджиния Клео Эндрюс - Лепестки на ветру

Глупость и нелепость такого рискованного плана привели меня в ужас. Потом я подумала, что она врет, придумывает себе отговорки, чтобы оправдаться в глазах Барта, который смотрел на нее очень уж странно. Я улыбнулась ей, хотя внутри мне было так больно, что хотелось плакать.

– Мамуля, – сказала я ласково, перебивая ее, – ты что, забыла, что отравленные пончики появились уже после того, как дед умер? Тебе не было нужды обманывать покойника.

Ее глаза затравленно метнулись к бабке, которая с отвращением смотрела на дочь.

– Да! – вскричала мама. – Я знала это! Если бы не это приложение к завещанию, мне никогда не пришлось бы прибегать к мышьяку! Но отец оставил вместо себя нашего дворецкого Джона, и ему надлежало следить, чтобы я не нарушила запрета и не освободила вас из вашего плена, по крайней мере не раньше, чем вы все умерли бы! А если бы он ослушался, то моей матери надлежало проследить, чтобы ему не досталось ни гроша из тех пятидесяти тысяч долларов, что отец обещал ему. Была еще и моя мать, которая хотела, чтобы Джон получил все!

Воцарилась зловещая тишина. Я пыталась переварить все это. Значит, дед все время был в курсе и хотел оставить нас пленниками до конца дней? Но и этого ему показалось мало, он решил заставить ее умертвить нас? Тогда он еще большее чудовище, чем я думала! Не человек! Затем я посмотрела на нее, как она выжидает, как ее руки перебирают невидимую нить жемчуга, и я поняла, что она лжет. Я посмотрела на бабку и увидела, как та нахмурилась, силясь возразить. В ее глазах стояло негодование огромной силы, казалось, она готова опровергнуть все, что только что поведала нам моя мать. Но ведь она ее ненавидит. В ее интересах заставить меня поверить в самое худшее о своей матери. Господи, помоги мне узнать всю правду!

Я взглянула на Барта, стоявшего перед камином: он смотрел на жену такими глазами, будто видел ее впервые и то, что ему открылось, вызывало у него ужас.

– Мама, – начала я опять ровным голосом, – что ты сделала с телом Кори? Мы облазили все окрестные кладбища и проверили их архивы, но нигде не нашли мальчика восьми лет, скончавшегося в последнюю неделю октября тысяча девятьсот шестидесятого года.

Она сглотнула, затем заломила руки, и все ее бриллианты засверкали.

– Я не знала, как поступить с ним, – прошептала она. – Он умер еще по дороге в клинику. Он вдруг перестал дышать, я обернулась и увидела, что он мертв. – От воспоминаний она всхлипнула. – Я ненавидела себя в тот момент. Я знала, что меня могут обвинить в убийстве, но я не хотела его смерти! Я только хотела, чтобы он заболел! Тогда я бросила его тело в глубокий овраг и засыпала его старыми листьями, палками, камнями. – Ее огромные глаза, полные отчаяния, умоляли меня поверить.

При мысли о том, что Кори мог остаться лежать и разлагаться на дне глубокого мрачного оврага, я тоже судорожно сглотнула.

– Нет, мамуля, ты этого не сделала. – Мой тихий голос прорезал ледяную атмосферу огромной библиотеки. – Прежде чем появиться здесь, я побывала в дальней комнате северного крыла. – Для пущего эффекта я сделала паузу, потом произнесла как можно более драматичным тоном: – Прежде чем спуститься к вам по главной лестнице, я воспользовалась лестницей, ведущей прямо на чердак, а затем потайной маленькой лесенкой в стенном шкафу. Мы с Крисом всегда подозревали, что на чердак есть другой ход, и мы справедливо рассчитали, что за массивными шкафами, которые нам было не под силу сдвинуть с места, есть потайная дверь. Мамуля, я обнаружила комнатку, которой мы раньше не видели. Она наполнена специфическим запахом – запахом смерти и разложения.

На какой-то миг она замерла. Всякое выражение сползло с ее лица. Она смотрела на меня невидящими глазами, потом ее рот и руки задвигались, но она не могла издать ни звука. Она пыталась говорить, но не могла. Барт начал что-то говорить, но она заткнула уши руками, как будто не хотела ничего слышать.

Неожиданно дверь библиотеки распахнулась. Я сердито обернулась.

Как в ночном кошмаре, следуя за моим взглядом, обернулась и мать. Резко остановившись посреди комнаты, перед ней стоял Крис. Она вскочила, как громом пораженная, затем выставила вперед обе руки, словно отгораживаясь от него. Может, она видела призрак нашего отца?

– Крис?.. – спросила она. – Крис, я не хотела этого делать, правда! Не смотри на меня так, Крис! Я любила их! Я не хотела травить их мышьяком, но отец заставлял меня! Он твердил, что им вообще не следовало появляться на свет! Он всеми силами убеждал меня, что они порождение зла, поэтому им лучше умереть, и это единственный для меня способ искупить свой грех, который я совершила, выйдя за тебя замуж!