Вильфрид Штайнер - Дорога на Ксанаду

Меня подгоняло какое-то неопределенное чувство, будто я что-то проглядел там. Но что именно? Договор с дьяволом, написанный на листе пергамента, подписанный кровью самого Колриджа и спрятанный в нишу в стене? Бессмыслица.

В лучах послеобеденного солнца церковь светилась так, словно ее специально почистили к моему приходу. В знак уважения я снял воображаемую шляпу и прошел к северной стене, намереваясь еще раз взглянуть на каменное лицо.

Краем глаза я заметил некоторое движение. Здесь был еще кто-то? Я повернулся и оцепенел.

Того, что я увидел, просто не могло быть.

— Я вижу, ты нашел меня, Александр. — Анна, ее кожа была белой — прокаженной.

Я пошевелил губами, однако не произнес ни звука.

— Теперь ты знаешь, что у тебя есть выбор.

— Я знаю только то, — сказал я наконец, — что тебя здесь не должно быть. Я разговариваю с плодом воображения. Я слишком много думал о тебе.

Анна кашлянула с улыбкой, положила свою левую руку на мое плечо. Прикосновение действительно было ощутимым.

— Ты так долго искал меня, — сказала она, — теперь я здесь.

— Колридж?

Она кивнула.

— Почему Беркли должен был умереть?

— Его отец нарушил договор.

— Но как?

— Он опубликовал «Поэму о старом моряке». Рассказал миру то, что видел сам. Из-за тщеславия. Еще до истечения срока.

— Довольно-таки долгий срок, — уточнил я, — восемнадцать лет.

Привидение улыбнулось, но предпочло промолчать.

— Что с Мартином? — спросил я.

— Помощник. Таких много. Посвященный, но не избранный.

— Почему я?

— А почему нет?

Я закрыл глаза рукой, укусил себя за руку и снова убрал ее.

Привидение все еще было там.

— Жеральдина? — спросил я. — Керридвен? — Безумие поднималось вверх по моему затылку.

— Называй меня, — сказала Анна, — как хочешь. У тебя есть один день и одна ночь времени, чтобы решиться.

В приступе отчаяния я оттолкнул ее.

— Исчезни, кошмар! — закричал я. — Дай мне проснуться!

— Ты же знаешь, что не спишь. Ксанаду уже ждет тебя. На один год, день в день. Если ты скажешь «нет», я навсегда исчезну из твоей жизни. Я буду ждать тебя. Завтра.

Анна повернулась и ушла.

Едва переведя дух, я облокотился на стену. Воздух никак не хотел проникать в мои легкие. Неужели это и был ответ на все мои вопросы: мираж, Фата Моргана, которая могла говорить? В каком кармане лежат мои сигареты?

С дымом ко мне вернулся кислород.

При подъеме на гору мой испуг сменился странным весельем.

— Свихнувшийся, — сказал я громко, — сумасшедший Delirium tremens. [176] Белая горячка (лат.). С белой богиней вместо белых мышей. Как изощренно.

Теперь, когда я снова сижу в своей комнате, мое веселье достигло эйфории. Моя голова мечется в лихорадке. Строки, которые я пытаюсь записать на бумагу, исчезают, комната пульсирует. Значит, так чувствуют себя, когда сходят с ума? Там внизу была Анна, то есть я видел Анну. Что за правдоподобная галлюцинация! Немного более светящаяся, даже более четкая, чем в реальности. Ясный мираж, отмытый от пыли действительности.

Кот только что снова проскользнул мимо.

— Привет, — крикнул я, — я наконец-то придумал тебе имя! Начиная с сегодняшнего дня ты будешь Скарданелли!

Он выгнул спину, зашипел на меня и выскочил за дверь. Не привык к сумасшедшим, бедное животное.

Сейчас я выпью бутылку «Св. Эмилиона» из погреба Хендерсона мелкими глотками. Буду курить сигареты. А потом усну. Завтра я снова спущусь вниз и снова буду разговаривать с моим видением.

— Да, — скажу я. — Я принимаю твое предложение. Я хочу провести с тобой целый год, под зеленым небосводом mighty pleasure dome. [177] Могущественного дворца наслаждений (англ.). Co мной ничего не случится. Ведь я просто сплю. А когда проснусь, то окажется, что я лежу в своей кровати в Вене, и, может быть, тогда окажется, что прошел уже целый год. Да, — скажу я, — Анна, Керридвен, Жеральдина. Да, я хочу! Ты уже можешь запрягать белых лошадей. Или собаке красными ушами. Или кого там еще?

Я чувствую себя так легко, что, кажется, меня может унести даже ворона.

Достаточно написано. Хватит на сегодня.

«Песни о невинности и опыте», сборник стихов Уильяма Блейка. — Примеч. авт.

Кудамм — центральная улица в Берлине. — Здесь и далее, за исключением особо оговоренных случаев, примеч. пер.

Готфрид Август Бюргер (1747–1794) — немецкий поэт.