Анатолий КУРЧАТКИН - ЦУНАМИ

Брюки Дрона, как и следовало ожидать, оказались ему велики. Роста они с Дроном были почти одного, но Дрон шире в кости, грузнее, и в поясе брюки имели сантиметров пятнадцать лишних. Других брюк, однако, не было. Рад вдернул в петли ремень, затянул его так, чтобы брюки не сваливались, и равномерно разогнал складки по бедрам.

Нелли, увидев его, не смогла удержаться, чтобы не фыркнуть.

— Ты мне напоминаешь докера из нью-йоркского порта.

— Никогда не ужинала с докером из нью-йоркского порта? — ответил на ее выпад Рад.

— Никогда не думала, что придется, — пустила свой колокольчатый смешок Нелли.

Обедать в гостиничном ресторане или же там, где вчера после отъезда Дрона, она не хотела, они поймали такси-скамейку и поехали в центр. Светлый уютный ресторанчик европейского облика, где они ланчевали в день приезда, светился в Неллиной памяти ярким празднично-цветным пятном, и Нелли хотелось войти в ту же реку еще раз.

Ту же реку они искали, кружа по одним и тем же местам, минут сорок. Рад название ресторана не помнил, Нелли казалось, что она помнит, но когда они отыскали ресторанчик, выяснилось, что ресторан называется не «LL», как ей казалось, а «JJ».

— У меня ранний склероз, — оживленно говорила Нелли, когда они уже были в ресторане, устраиваясь на своем месте за столом. — Как тебе, Рад, нравится женщина с ранним склерозом? В расцвете лет, но со склерозом! Представляешь, сегодня она не помнит, с кем спала вчера, а завтра не будет помнить, с кем сегодня. Удобная женщина, да?

Шуточки, что она отпускала, становились все прямее и откровенней, неприступная прежде Троя стояла с открытыми воротами. Ночь близилась — и было ясно: достаточно шага с его стороны навстречу Нелли — нет, полушага! — и выбора у него уже не останется: только вступать в крепость и овладевать ею.

Однако обед закончился — Рад умудрился даже не подать вида, что заметил снятые засовы.

Будь он на месте Нелли, он бы оскорбился этим: не заметить снятых засовов было невозможно.

Нелли и оскорбилась. Они ждали официанта, ушедшего выписывать счет, — она вдруг словно вспыхнула отчуждением, сделалась замкнутой, заносчивой, от ее оживленности осталось только воспоминание, «да», «нет» — все, что теперь можно было вытянуть из нее.

И ехали в гостиницу — отчуждение ее лишь нарастало. Получить от нее ответ в виде «да» или «нет» — это уже можно было считать удачей: молчала сама и предпочитала демонстративно не отвечать ему. Такси-скамейка остановилось около ворот гостиницы, Рад, подав руку, помог ей сойти, пошел к кабине рассчитаться с водителем, а когда рассчитался, около машины ее не было. Только в темноте двора хрустел под быстрыми шагами гравий, хруст оборвался — и раздался стук каблуков по деревянному настилу веранды. Потом стук каблуков сменил ритм — Нелли поднималась по лестнице. Слушая звук ее шагов по лестнице, Рад испытал мучительное двойственное чувство: сожаления и торжества. Черт побери, отказаться от Трои, когда она сама складывала свои богатства к твоим ногам!

Он пробыл в своем номере уже минут десять, успевши почистить зубы, когда в дверь постучали. Решительным, сильным стуком. И даже если бы стук был другим, все равно он был бы уверен, что это Нелли. Но зачем-то, подойдя к двери, спросил:

— Кто?

— Рад, открой, мне нужно тебе кое-что сказать, — требовательно произнес голос Нелли за дверью.

Мгновение он медлил, не открывая. Он знал: лучше бы не открывать. Но не мог же он не открыть ей!

Рад повернул ключ в замке. Не успел он взяться за ручку собачки, чтобы нажать ее, та сама сходила у него под рукой вниз-вверх, дверь открылась, заставив его отступить назад, и Нелли стремительно вошла в комнату. Может быть, можно было бы сказать и «ворвалась». Лицо ее было воодушевлено той решительностью, что заявила о себе требовательным стуком в дверь.

— Вот что я хочу тебе сказать… — проговорила она, но недоговорила, так же стремительно, как вошла, повернулась, крутанула в замке ключ и снова обратила к Раду лицо. Руки ее оказались у него на шее, она прижалась к нему и, заглядывая ему в глаза, выдохнула: — Ты что дуришь? Тебе перед Дроном совестно? Ему бы не было! Ему бы не было, не дури, как ты смеешь мне отказывать!

Она переоделась и была сейчас в шелковом терракотового цвета халате с драконами, широкий пояс, скорее, захлестнут конец за конец, а не завязан, лифчика под халатом у нее не было, как, возможно, и всего прочего, и грудь ее с вызывающей покорностью вминалась в него.