Джек Керуак - Ангелы опустошения. Книга 2

"Это Мать Кали танцует повсюду чтоб пожрать все что родила, и пожирает обратно — На ней ослепительные пляшущие драгоценности и вся она в шелках и украшеньях и перьях, ее танец сводит мужчин с ума, единственная не прикрыта у нее вагина окруженная Короной Мандалы из нефрита, ляпис-лазури, сердолика, красных жемчугов и перламутра."

"Никаких алмазов."

"Нет, это за…"

Я спрашиваю у своей собственной матери что делать со всем нашим ужасом и несчастьем, не упоминаю Мать Кали чтобы не напугать ее, она же заходит дальше Матери Кали говоря: "Люди должны делать правильно — Давай мы с тобой выберемся из этой паршивой Калифорнии где фараоны не дают тебе ходить, и где туман, и эти клятые холмы которые сейчас свалятся нам на затылок, и поедем домой."

"Но где дом?"

"Дом там где твоя семья — У тебя сестра только одна — У меня только один внук — И один сын, ты — давайте соберемся все вместе и заживем тихо. Такие люди как твой Бен Фаган, твой Алекс Пурбразер, [71] Игра слов: Фамилию Fairbrother можно перевести как "прекрасный брат, а Рооrbrother — как "бедный брат". твой Ирвин Жопацкий, они не знают как жить! — Ты должен наслаждаться, хорошая еда, хорошие постели, больше ничего — La tranquillite qui compte! [72] Главное — спокойствие! (фр.) — Не бери в голову всю эту суету с беспокойством о том и сем, выстрои себе гавань в этом мире и тогда наступят Небеса."

На самом деле гавани для живого агнца быть не может но целая куча гавани для мертвого агнца, окей, довольно скоро, но я последую за Мемер потому что она говорит о спокойствии. Фактически она не осознавала что именно я сам угробил все спокойствие Бена Фагана приехав сюда в самом начале, но ладно. Мы уже начинаем собирать вещи чтоб ехать назад. Ей приходят ее чеки соцстраха каждый месяц а моя книга выходит через месяц. То что она в самом деле доносит до меня так это смысл покоя — в предыдущей жизни она должно быть точно (если такая штука как предыдущая жизнь возможна для индивидуальной душевной сущности) — она точно должна была быть Главной Монахиней в отдаленном андалузском или даже греческом монастыре. Когда она ложится вечером спать я слышу как гремят ее четки. "Какое кому дело до Вечности! мы хотим Здесь и Теперь!" орут змеетанцоры улиц и беспорядков и ручных гранат Герники и авиабомб. Сладко просыпаясь в ночи на своей подушке моя мать открывает усталые благочестивые глаза, она должно быть думает: "Вечность? Здесь и Теперь? О чем это они говорят?"

Моцарт на своем смертном одре должно быть знал это -

А Блез де Паскаль больше всех.

Единственный ответ который у Алекса Фэйрбразера есть на мой вопрос об ужасе содержится в его глазах, его слова безнадежно запутались в джойсовском потоке учености вроде: "Ужас Повсюду? Звучит неплохой идеей для нового Туристического Бюро? Ты мог бы разложить Армии Кокси по каньонам Аризоны чтоб они покупали тортильи и мороженое у робких навахо только мороженое на самом деле пейотовое мороженое зеленое как фисташки и все возвращаются домой распевая Адьос Мучачос Компаньерос де ла Вида — "

Или что-то вроде. Только по его вздыхающим глазам видно, по его крошащимся глазам, по его глазам разочарованного Вожака Бойскаутов…

А затем чтоб увенчать все это как-то днем по нашей веранде несется Коди прямо в дом до смерти желая занять у меня десять долларов на срочный подхват по части конопли. Я практически приехал в Калифорнию чтоб быть рядом со старым корешем Коди но его жена отказалась помогать на этот раз вероятно потому что у меня с собой была Мемер, вероятно потому что она боится что он сойдет с ума со мной снова как это было на дороге много лет назад — Для него-то это без разницы, он не изменился, он лишь хочет занять десять долларов. Он говорит что вернется. Между тем помимо этого он занимает десятидолларовую Тибетскую Книгу Мертвых Бена и уносится, весь мускулистый как обычно в майке и обтрепанных джинсах, сумасшедший Коди. "Здесь какие-нибудь девчонки есть?" озабоченно кричит он отъезжая.

Но неделю спустя я беру Мемер в Сан-Франциско чтоб она покаталась на трамваях и поела в Чайнатауне и купила игрушек в Чайнатауне и заставил ее ждать меня в большом католическом соборе на Колумбусе пока сам сгонял в Место, обиталище Коди, поглядеть не смогу ли я возвернуть свои 10 долларов. Ей-Богу вон он прихлебывает пиво, играя в шахматы с «Бородой». Он выглядит удивленно но знает что я хочу свои десять баксов. Он разменивает двадцатку в баре и платит мне а потом даже идет со мной поздороваться с Мемер в соборе. Когда мы входим он становится на колени и крестится, как и я, и Мемер оборачивается и видит как мы это делаем. До нее доходит что Коди и я фатальные закадычные друзья которые вовсе не плохие мальчишки.