Борис Карлов - Плагиат (Исповедь ненормального)

Такое ощущение у Телегина было. Мало того, он давно уже знал причину творческой беспомощности. Беда заключалась в редком природном даре абсолютной памяти. Раз что-то прочитавши или услышавши, он мог безошибочно воспроизвести это и через десять и через двадцать и даже многое через сорок лет. Когда вместе с дачей сгорел лептоп с единственным экземпляром «Олигарха», он без малейших затруднений набил его заново, слово в слово, все полторы тысячи страниц. Уникальная способность помогала ему в рутинной работе, но не давала возможности для творчества. В голову лезли только готовые штампы — когда-то увиденные или услышанные слова, фразы, ощущения, сюжеты… Редактор правильно понял: всё написанное было невольной компиляцией когда-либо увиденного, услышанного или прочитанного.

— Но ведь покупают не за оригинальность стиля, а за пистолет и красавицу на обложке, — попытался защититься Телегин. — Вы лучше меня знаете, что за литература становится у нас бестселлером. Разве мой «Законник» хуже какого-нибудь «Антикиллера»?

— Нет, не хуже. Но вы не хотите писать серию милицейских или дамских романов для электричек. Вы хотите обрушить на читателя современный «Тихий Дон», а по сути пытаетесь навязать ему еду, которую он съел позавчера. Вы можете до бесконечности менять слова, имена, должности, антураж… Но вы не избавите читателя от ощущения затхлости пыльного журнала. Извините за прямоту и примите мой добрый совет: бросьте это дело. У вас замечательная работа; именно в газете ценится то, что мешает вам в творчестве консерватизм и лёгкий налёт… — редактор пошевелил пальцами.

— Плесени?

— В хорошем смысле, как на куске сыра. Честное слово, я люблю читать вашу телевизионную критику — смешно и уютно, как в домашних тапочках.

— Благодарю вас.

Телегин поднялся, взял папку, запихал её в рюкзак. Редактор тоже встал и проводил его до двери.

— Просто бизнес, ничего личного, — пошутил он, подмигнул и сделал указательным пальцем «пиф-паф».

Телегин пожал палец и вышел.

Снова в метро, теперь на «Гостиный двор», пешочком до Лениздата. Нинка-Как-Картинка уже двадцать лет смотрит на него с одинаковым выражением. Читается приблизительно так: «Ничего не хочешь мне сказать?» По существу вопроса сказать нечего.

— Кто-нибудь звонил?

— Да, вам звонили.

Если на «вы», дело плохо.

— Женщина?

Звонят беспрерывно, но вопрос «кто-нибудь звонил?» Ниночка понимает прекрасно.

— Звонила Колтакова, по поводу аккредитации… и Кира Владимировна.

— Ага!

— Что передать Колтаковой?

— Что хочешь. Часик не беспокой, прошу как друга.

Телегин захлопнул за собой дверь в кабинет и разделся. Сегодня двадцать пятое февраля, день рождения Киры Берёзкиной. Сорок четыре! После очередного развода выглядит максимум на тридцать два. Она всё ещё фотомодель, и нет такого мужчины, который бы с первого взгляда не испытал к ней отчётливого физического притяжения. У них был мимолётный роман в далёком прошлом. Так, пара неотчётливых постельных сцен во время туристической поездки. Гусеву повезло больше: он жил с красоткой на даче целую неделю, пока второй муж находился в больнице по поводу аппендицита. Есть подозрение, которое неприятно, что они тайно встречаются…

К чёрту, Телегин это я. Когда мне стыдно или когда придётся записывать вымышленные эпизоды, повествование будет вестись от третьего лица.

Огромный ресторан «Сталин» находится в здании бывшего кинотеатра «Ленинград» у Таврического сада. Большой зал стилизован, понятное дело, под сталинский ампир. Золото, хрусталь, тёмно-вишнёвая плюшевая драпировка, колонны, лепнина, роспись на потолке, люстра, фонтан, чучело медведя… Метрдотель похож на Леонида Ильича Брежнева. На здешнюю сцену выходили Иосиф Кобзон и Алла Пугачёва. Мужчины в «ролексах», дамы в бриллиантах. Здесь невольно начинаешь волноваться, хочется поскорее выпить первую рюмку.

Столик служебный, для своих не так дорого, тем более в складчину. Блюда и приборы — из иллюстраций к книге «Образцовая кулинария» 1953 года выпуска. Снимки делались на кремлёвских банкетах. Дичь перьях. Постаменты крутонов, пышные папильотки. Посуда массивная, начищенная, из мельхиора. Каждая вилка застрахована.

Пианист Дима Гусев работает в штатном оркестре. Он здесь как у себя дома. Уже сидит за накрытым для нас столом, делает себе бутербродик с икрой. По натуре он немного вспыльчив и немного суетлив. Бог дал ему абсолютный музыкальный слух и способности виртуозного пианиста. Двадцать лет назад, в начале восьмидесятых, он играл на клавишах в «Аквариуме» и ещё каких-то других группах ленинградского рок-подполья. Гусев, безусловно, талантливый музыкант, но, как бы это сказать помягче, разгильдяй. Поэтому уже лет десять работает в ресторане.