Мария Воронова - Эхо первой любви

Специально прикупил где-то левый пистолет на случай «а вдруг поддамся неконтролируемой вспышке эмоций? Вдруг аффект, а у меня как раз оружие при себе, боже, как удачно!».

Нет, если человек приобретает орудие преступления, значит, он хладнокровно готовится к нему и имеет четкий план, но в случае Славы надо признать, что план этот оказался на редкость идиотским.

Явиться в дом на собственной машине, засветиться перед охранником и для гарантии зафиксировать свой визит телефонным звонком, чтобы уж никаких сомнений не осталось в его пребывании на месте преступления, и убить человека, именно когда в округе нет ни одной живой души, которую тоже можно заподозрить, – такое возможно только при крайней глупости или при крайнем же чувстве защищенности. С другой стороны, Слава, подполковник полиции, вдруг решил, что особенный и все сойдет ему с рук?

Лев Абрамович поморщился. Нет, даже если абстрагироваться от симпатии к Славе, не получается. Сам ли он спланировал убийство или в сговоре с Еленой, в любом случае, общался с женой своей жертвы и знал привычки Иваницкого, в том числе, что тот был небрежен в вопросах личной безопасности, не держал охрану и, хоть имел шофера, часто сам ездил за рулем и вообще предоставлял кучу возможностей убить себя, не привлекая внимания к личности киллера.

И сбой работы видеонаблюдения сюда никак не вписывается. Если Зиганшин о нем знал, не важно, специально ли Елена вывела из строя системный блок или без задней мысли упомянула об этом в частном разговоре, зачем он так глупо засветился?

Если ты в курсе, что твои передвижения не фиксируются, то даже если ты очень тупой киллер, все равно примешь этот подарок судьбы и приедешь на маршрутке или на такси… Нет, охранник все равно спросит у тебя фамилию, прежде чем пропустить. А потом опознает. Так что ломать систему видеонаблюдения нет ровно никакого смысла, почему же тогда она вышла из строя?

Зато если предположить, что все устроила супруга, каждой мелочи сразу находится объяснение. Иваницкая, по сути, обычная домохозяйка и не вращается в таких кругах, где можно найти выход на профессионального убийцу. Настоящий киллер не стал бы городить спектакли, а сделал работу быстро и качественно, не подставляя невинных людей.

Похоже, мадам привлекла какого-то дилетанта. Не исключено, что ей захотелось отомстить бывшему возлюбленному, почему не захотел снова с ней сойтись, вот и придумала заодно его подставить.

Или просто решила, раз Зиганшин столько лет ее любил, можно с ним не церемониться, у женщин вообще странная логика.

Закончив свою исповедь, Слава сидел как потерянный, а Лев Абрамович не мог собраться с духом и приободрить его. Пусть парень тысячу раз не виноват и несчастная жертва обстоятельств, все равно причинил боль Фриде, и Дворкин на него сердился. Что стоило послать подальше эту Елену? Сказать ей: дорогая, у меня есть невеста, так что я не собираюсь распыляться на других баб! Одно слово «нет», и сейчас внучка счастливо и безмятежно готовилась бы к свадьбе!

– Придурок! – Дворкин ткнул Зиганшина кулаком в плечо. – Вот не дай бог узнаю, что ты соврал или утаил что-то, тогда точно Фриду больше не увидишь. И заруби себе на носу, что я за внучку, а не за тебя. На тебя мне плевать вообще.

Вдруг Макс, последние несколько минут сосредоточенно смотревший в свой айпад, встрепенулся.

– Прошу прощения, что вмешиваюсь, – сказал он мягко, – по вашим словам, Елена призналась вам, что Иваницкий взял ее силой и она вынуждена была пойти за него из-за наступившей беременности, так?

Зиганшин поморщился и кивнул.

– Но я тут смотрю биографию Иваницкого, и вот что получается: он женился в апреле, а первенец появился на свет только в июле следующего года, то есть через четырнадцать месяцев после свадьбы.

– И что?

Лев Абрамович подумал, что никогда раньше не видел Славу таким обескураженным.

– Или ты научишься считать, или так и помрешь дурачком! – вскипел он. В том, что Зиганшин слепо доверял Елене и не потратил даже нескольких секунд, чтобы проверить ее слова, Дворкин увидел оскорбление внучке. Такое доверие может быть только от большой любви, значит, Фрида для Славы – номер второй, выбор ума, а не сердца.

– Слава богу, – вдруг сказал Зиганшин и улыбнулся, – значит, я ей ничего не должен больше!

– В смысле?

– Я чувствовал себя виноватым, что не защитил ее, ушел в армию, и такое с ней случилось. Ну, изнасилование Иваницким. И еще виноватым за то, что потом не пытался ее вернуть… Так меня это глодало! Ну а теперь, значит, все в порядке! Что бы она ни говорила, человеческая беременность больше года не может продолжаться, и получается, Лена вышла замуж потому, что захотела, и все было так, как я и думал последние семнадцать лет. Блин, будто камень с души свалился!