Мария Воронова - Эхо первой любви

Ага, кажется, что-то царапнуло его во время просмотра статьи о благотворительности Елены. Вот этот абзац, где она благодарит Клавдию Деппершмидт. Но почему? Вполне естественное дело отметить тех, кто тебе помогает.

Фамилия, ну конечно! Была бы она Клавдия Иванова, другое дело, но Деппершмидт… Ага, и он подумал: какая редкая фамилия, и все же не уникальная. А подумал он так, потому что когда-то видел интервью Макара Деппершмидта, крупного чиновника в городской администрации. Питер, конечно, большой город, и однофамильцев в нем предостаточно, но Макар и Клавдия… Слишком уж странное совпадение, что в двух семьях с одинаковыми и не самыми русскими фамилиями так силен славянофильский дух, что они независимо друг от друга называют детей Макар и Клавдия. Гораздо ближе к истине, что Клавдия – сестра Макара и действует в его интересах. А в чьих интересах действует Макар, остается только догадываться. Дворкин предположил, что звучную фамилию Клавдия в принципе могла получить путем замужества, но Макс, морщась от необходимости раскрывать личную информацию, сказал, что она никогда не состояла в браке.

Лев Абрамович вздохнул и подумал, что фантазия его работает слишком резво, но остановиться уже не мог. Итак, чиновник Деппершмидт представляет интересы группы лиц, которые хотят отжать дело Иваницкого, или же бизнес Владимира приглянулся самому Макару. Может, он хотел оставить службу и сделаться «помещиком, славным русским барином, хлебосолом», а главное, жить, и хорошо жить! Помимо всего прочего, внедряет сестру в семью Иваницкого, чтобы иметь сведения из первых рук, ну а заодно пристроить любимую родственницу на легкую и высокооплачиваемую работу.

Знала ли Клавдия о планах по физическому устранению Владимира, или ее использовали втемную?

Лев Абрамович поделился своими соображениями с Максом, тот нахмурился и размешал ложечкой кофе так, чтобы образовалась воронка и гуща скорее осела.

– Если бы вы не были моим старшим товарищем, я бы сказал, что муза дедукции является вам в костюме белой горячки, – сказал он задумчиво, – слишком уж смелые выводы на основе самых незначительных фактов. Но я понимаю, что беспокойство за Мстислава не дает вам мыслить хладнокровно…

– Так, сынуля! Или ты будешь помогать или меня анализировать?

– О, прошу прощения! – Макс улыбнулся и протянул Льву Абрамовичу сахарницу с воткнутыми в нее старинными щипчиками, откуда только взял этот почти исчезнувший предмет сервировки. – Просто я столько в течение своей профессиональной жизни общался с параноиками, что могу ответственно заявить: теория заговора – это не мое. Кто там, какие масонские ложи зарятся на бизнес, это мы никогда не узнаем, поскольку доступа к информации у нас нет, а домысливать на пустом месте – дело болезненное и крайне неблагодарное. Вы мне лучше ответьте вот на какой вопрос…

– На какой? – перебил Лев Абрамович резковато, поскольку не любил превосходства чистого интеллекта. – Что ты бы хотел знать, сынок?

– Почему Клавдия устроила встречу Иваницкого с Мстиславом? С какой целью? Иваницкие собрались мириться, и визит бывшего тут только помешал бы.

– Это да…

– Насколько я понял, Елена в недоумении, зачем Мстислав нанес визит мужу, что невозможно, если бы личная помощница действовала в ее интересах.

– Верно мыслишь!

– И еще один момент, – улыбнулся Макс немного смущенно, – видите ли, по долгу службы мне приходится иметь дело с самыми разнообразными представлениями о реальности, и единственное, что не дает сойти с ума – это привычка к наипростейшей логике. Против лома нет приема, это первая заповедь психиатра, а если начать всматриваться в причудливую картину мира, нарисованную перед тобой пациентом, можно так увязнуть, что господи помилуй! Но верно и обратное: бывают ситуации, когда чудесное стечение обстоятельств симулирует картину психического заболевания. Например, преподаватель рассказывал нам такой курьезный случай…

Льва Абрамовича начало немного подташнивать от лекторского тона собеседника, и он хотел напомнить, что встретились они не медицинские байки травить, но неожиданно стало интересно.

– В общем, деревенская бабка обращается к терапевту по поводу высокой температуры. Врач не находит очевидных причин и начинает углубленно собирать анамнез. Бабка говорит: «Ой, доктор, мне тут месяц назад внучка со своим хахалем ночью в голову вбили гвоздь, пока я спала, и после этого у меня начала подниматься температура». Ага, думает терапевт, диагноз ясен. Вызывает специалистов, и старушка отправляется в дурдом. Надо отметить, что бабка – человек старой школы и твердо знает, что врачам виднее. «Раз решили, что я сумасшедшая, значит, так оно и есть», – думает старушка и спокойно ложится на больничную койку. Проходит время, и в отделение приводят студентов, одному из них поручают на примере бабки написать историю болезни. Он собирает анамнез, бабка рассказывает про гвоздь, он просит показать, куда именно его вбили, бабка показывает, он протягивает руку и с ужасом нащупывает на темени под волосами шляпку гвоздя. Вот так-то!