Ежи Косинский - Чёртово дерево

— Меня зовут Джонатан. Вы не имеете ничего против, если я тут присяду? — сказал он и положил руку на стойку.

— Мне все равно, — ответила девушка.

— Может, вам хочется куда-нибудь сходить? Мы можем поехать за город…

— Зачем?

— Я хочу наведаться в один дом. Там никто не живет. Это примерно в часе езды отсюда. Прокатимся?

Девушка внимательно слушала, время от времени прикладываясь к стакану.

— А ты не объяснишь, с чего это я должна ехать смотреть какой-то долбаный сарай с каким-то белым чуваком, которого я знать не знаю и знать не хочу?

— Ну, так, интересное местечко. Куча комнат, старая мебель, картины. Там еще есть бассейн, парк и телескоп.

— А я-то тебе зачем там нужна? Затеял какую-нибудь пакость? — девушка вертела в руках пустой стакан.

— Да нет, — сказал Уэйлин. — Я просто жил в этом доме раньше. Уже много лет там никто не живет. Что-то мне захотелось пройти с тобой по этим комнатам да пошарить по ящикам.

— Посреди ночи, здесь, в этом долбаном Шитсбурге, ты приглашаешь меня прогуляться по старому дому?

Девушка захохотала.

Уэйлин улыбнулся в ответ:

— Моя мать называла этот город точно так же…

По странному стечению обстоятельств перед самым моим отъездом из Питсбурга мне позвонил человек, который представился коллекционером старых документов и писем. Он сказал, что у него есть много писем моего отца к моей матери. Я не поверил ему, но попросил принести письма ко мне в гостиницу, чтобы решить, буду я их покупать или нет. На конвертах стояли почтовые штемпели самых различных штатов, а сами письма были написаны на почтовой бумаге с эмблемами разнообразнейших гостиниц и клубов. Очевидно, отец писал эти письма, находясь в деловых поездках.

Я спросил у коллекционера, как эти письма попали к нему. Он сказал, что по дому моей матери было разбросано много прелюбопытнейших вещей. Когда мать умерла, часть из них была украдена, пока дом еще стоял не опечатанный.

Когда он ушел, я попытался прочесть письма, но не смог разобрать отцовский почерк.

Культура этой страны стерильна. Никто не хочет говорить об увечьях и болезнях. Люди панически боятся уродства. Ни одна большая корпорация никогда не сделает ставку на горбуна. Фонды могут отказать в субсидии выдающемуся ученому, если у него физический дефект. И это не потому, что они осознанно ведут антиинвалидную политику. Нет, просто в нашей стране любое уродство приводит общество в ужас. Можете ли вы представить себе карлика, баллотирующегося в сенаторы? Люди предпочитают не сталкиваться с уродством, а если и соглашаются на это, то далеко не с благими намерениями. Лилипут, например, сочетает в себе черты половозрелого и несовершеннолетнего, что может возбуждать субъектов с сексуальными отклонениями. В Америке полагается мчаться вместе со всеми по хайвэю, не сворачивая в сторону.

Когда я впервые увидел их в Африке, я подумал, что нет лучших летунов, чем эти птицы. Они часами летают, не шелохнув крылом, парят в воздушных потоках без видимых усилий. Приземляясь, они с размаху падают на свои неуклюжие ноги, тормозят животом, вытягивают шеи, пытаясь погасить скорость. Иногда они зарываются клювом в песок, иногда сшибают все, что окажется у них на пути. Очень часто такая посадка заканчивается переломом крыла, или клюва, или позвоночника, и жертва остается навсегда в колючем кустарнике неподалеку от места посадки. Одни изувеченные птицы сидят там неподвижно, слепые, парализованные или в глубоком шоке, другие же ковыляют, волоча за собой крылья, похожие на сломанные зонтики, или прыгают на одной ноге. Интересно, завидуют ли они своим парящим высоко в небе собратьям или же счастливы тем, что прошли испытание и наконец обрели покой на земле.

— Как-то раз я видел половой акт двух кальмаров. Они подплыли друг к другу с вытянутыми головами и высоко поднятыми щупальцами. Затем самка легла на дно и подняла вверх шевелящийся лес своих бесчисленных рук. Самец опустился на нее словно парашют, переплел свои руки с руками самки, и они оба начали покачиваться взад-вперед. Когда самец почувствовал, что момент настал, он вложил щупальце, переполненное спермой, в камеру самки. Но путь в эту камеру лежит через дыхало, и если самка недостаточно возбуждена, она начинает задыхаться и пытается вырваться. В пылу схватки она часто отрывает руку самца. Самец уплывает прочь, а его щупальце продолжает жить внутри самки. Когда самка расслабляется, щупальце выходит наружу и уплывает.