Ежи Косинский - Чёртово дерево

Оправдываясь, он заявил членам комитета, что выжили попросту те из военнопленных, у которых в жизни существовали более важные ценности, чем Министерство обороны США. Естественно, конгрессмены не приняли такого объяснения.

Кэйрин была потрясена тем, что в «эмансипированных» газетах помещают статьи о мастурбации, снабженные диаграммами и детальными инструкциями. «Я всегда думала, что мастурбация инстинктивна, — сказала она, — и обучать ей никого не надо».

Потом она рассказала, что в шесть лет почувствовала приятное возбуждение, потершись о металлический столбик, который поддерживал перила. Несколько лет спустя, лежа в гамаке, она открыла, что может воспроизвести это ощущение, если потрется лобком о жесткое брезентовое днище гамака. Мастурбация всегда давалась ей без проблем. С течением времени, однако, она начала испытывать чувство вины. Она также призналась, что в постели никогда не может объяснить мужчине, чего она хочет. «Меня приучили, — сказала она, — удовлетворять мужчин и получать удовольствие оттого, что их удовлетворяешь. Я никогда не знаю, чего хочу я сама. Когда мужчина спрашивает меня, чего мне хочется, — а это случается не так уж и часто, — я никогда не могу ему ответить. Я научилась прикидываться, будто кончаю, но я презираю мужчин, которые верят в мое притворство».

Кэйрин сказала, что чувствует себя обязанной поступать в соответствии с желаниями мужчин, потому что взамен получает от них поддержку и одобрение. Она ненавидит себя за то, что спит с мужчинами, которые ей все это дают, потому что ее злит собственная готовность идти с ними на компромиссы. Но еще более ей ненавистна сама мысль о том, чтобы заняться любовью с человеком, с которым она могла бы полностью забыть о себе. Она боится, что тот мужчина, который узнает, какова она на самом деле, сразу ее бросит.

Одни знакомые Кэйрин, муж и жена, пригласили ее пойти с ними в кино. После сеанса они зашли к ней домой. На кухне жена призналась Кэйрин, что их брак под угрозой, потому что муж начал спать с другими женщинами без ее на то согласия.

После этого они покурили немного травы и спросили у Кэйрин, нельзя ли им позаниматься любовью у нее в спальне. Кэйрин сказала, что она тем временем сходит в магазин.

— Оставайся, — сказали они. — Почему бы тебе тоже не поучаствовать?

Так она и сделала.

Вначале они с трудом преодолевали смущение. Кэйрин и ее приятельница обсудили истоки своей робости и боязни неадекватности. Все трое нашли, что поцелуи в грудь даются им легко, но никак не решались пойти дальше. Так и прошел вечер: они занимались друг с другом любовью и обсуждали свои ощущения. Кэйрин сказала, что приятнее всего было воображать, будто занимаешься с ними любовью, а затем заниматься ею на самом деле. Она утверждала, что в тот раз была более раскованной и пылкой, чем когда-либо.

Кэйрин рассказала мне про старуху, которая была последней уцелевшей обитательницей Отшельничьих островов. Она знала язык своего вымершего племени, но антропологи вовремя не сообразили, что она — последний носитель этого языка, и не записали ее речь. Когда старуха умерла, язык этот умер вместе с ней.

В сортире одного ресторанчика я прочитал надпись:

«Знаешь ли ты, что каждый четвертый американец не вполне нормален? Посмотри на трех своих лучших друзей. Если они кажутся тебе нормальными, то это — ты».

Трое лучших друзей! У меня один друг — любимая женщина, — и я ей в этом не могу признаться.

В последнее время Кэйрин в плохом настроении. Она припомнила, что перед моим отъездом за границу я сказал ей, что рву отношения с женщинами, как только они мне надоедают. Ее испугала мысль о том, что она мне слишком легко досталась и от этого мой интерес к ней быстро угаснет. Она презирает обычные способы, которыми люди добиваются друг друга, то есть путем занудных вопросов и безликой физиологии. Она сказала, что ей тоже хотелось бы поехать за границу, бродить по миру в шелковой пижаме, спать со всеми подряд, с тремя-четырьмя одновременно, и вообще жить интересно.

Уэйлин зашел в бар и заказал выпивку. Двое стоявших рядом посетителей мельком посмотрели на него и продолжили свою беседу. Некоторые фразы прорывались сквозь гул музыкального автомата и бормотание телевизора и достигали слуха Уэйлина. Бармен протер стакан, наполнил его и толкнул по стойке к Уэйлину.

Уэйлин внимательно осмотрел бар. На высоком стуле сидела молодая негритянка, облокотившись локтем о стойку. Она был без спутника. Уэйлин выпил, заказал еще порцию и подошел к девушке.