Ежи Косинский - Пинбол

Официанты в белых куртках разносили подносы с напитками. Домострой взял себе «Куба Либре» и, наблюдая за суетой, царящей вокруг, припомнил услышанное когда-то, что петушиные бои с криками делающих ставки, свистом обслуживающего персонала и аплодисментами публики являются зрелищем весьма шумным. Теперь ему стала понятна причина, по которой он был нанят на этот вечер, – с помощью «Паганини», гремящего, как целый оркестр, он должен заглушать звуки петушиного боя и убеждать постояльцев отеля с нижних и верхних этажей, что патриотически настроенные кубинцы танцуют, аплодируют и поют под музыку национального ансамбля.

В то время как птиц готовили к бою, их хозяева спорили, выдвигая аргументы за и против использования колющих и рубящих шпор. Два человека рядом с Домостроем беседовали о невероятном инстинкте, присущем бойцовым птицам: драться с другими петухами всегда, везде и без всякого видимого повода. Этот инстинкт столь глубок, устойчив и непреодолим, что человеку, как бы ни был он свиреп или одержим, постичь его не дано. Один из мужчин рассказал случай, произошедший во Флориде, на петушиной ферме его двоюродного брата. Во время бури сильный ветер разрушил большинство загонов и курятников, освободив птиц, однако ко времени, когда шторм утих, почти все они оказались мертвы. Освободившись из своих тюрем, петухи тут же принялись сражаться друг с другом.

Прохаживаясь взад-вперед, Домострой слышал женскую болтовню о драгоценностях и моде, комплексах упражнений и омолаживающей косметике, в то время как мужчины с пристрастием обсуждали бойцовых петухов.

Большинству присутствующих здесь мужчин перевалило за пятьдесят, кое-кто успел облысеть или поседеть. Почти все они были среднего роста, несколько грузные, с жесткими мужественными лицами, громко разговаривали и энергично жестикулировали. Женщины, ростом пониже мужчин, с пухлыми телесами, затянутыми в тесные платья, были жизнерадостны и все как одна щеголяли сложными прическами, обильной косметикой и яркими оттенками красной помады. Тем, кто постарше, вскоре передалось возбуждение мужчин, особенно когда начали делать первые ставки. Женщины помоложе разглядывали «Паганини» в ожидании, когда закончатся бои и мужчины обратят, наконец, на них внимание, – им хотелось танцевать.

Вперед вышел тот, кого назначили быть арбитром, и объявил первую пару владельцев бойцовых петухов. Двое мужчин в повязанных на смокинги фартуках и с дергающимися в предвкушении битвы петухами в руках зашли в огороженный стеклопластиком загон. Комнату наполнил возбужденный ропот, и тут-то арбитр дал Домострою сигнал, что настало время для музыки.

Когда Домострой взял первый аккорд, хозяева передали своих петухов арбитру, который осмотрел у обоих шпоры, взвесил птиц и объявил их годными и подходящими друг другу в соответствии с правилами. Со своего места за синтезатором Домострой видел, как каждый из петухов пытается дотянуться клювом до противника, в то время как гости, визжа и вопя, окружили загон. Хозяева поставили петухов на резиновый пол на расстоянии нескольких футов друг от друга и выскочили из загона; тут же встали дыбом хвосты, в ярости затряслись перья, и птицы, злобно глядя друг на друга, закружились, сближаясь. Потом они столкнулись. Разъяренные петухи обменивались ударами клювов и шпор, неистово били крыльями, на мгновение отрывались от земли, растопырив когти, будто орлы, устремившиеся к добыче, а приземляясь, каждый норовил вонзить шпору в грудь или в бок противника. Они без устали наносили удары, сбивали друг друга на землю, взлетали, падали и, полуослепшие от крови, отступали, вновь сталкивались, пока один из петухов не рухнул и не остался лежать, чуть подергиваясь, в луже собственной крови, а его соперник в заключительном победном неистовстве набросился на поверженного врага и одним точным ударом клюва нанес смертельный удар. Схватка закончилась, и гости принялись оплачивать ставки, а владелец победившей птицы торжественно поднял ее и понес осматривать раны, в то время как помощники швырнули неудачника в мешок для мусора. И тут же распорядители вынесли двух новых птиц для следующего боя.

Шум вокруг ристалища все нарастал, так что Домостроя попросили играть погромче, и он, до предела усилив звук «Паганини», принялся импровизировать. Извергаемыми шестью динамиками «Паганини» раскатами, неотличимыми от шума целого оркестра и настроенными на ритмы латинского рока, патчанги, румбы, босановы, Домострой выдал кубинцам все известные ему романсеро, густо приправленные голосами множества инструментов, включая флейту и челесту. Хотя шум вокруг загона не стихал, и все так же дрались петухи и делались ставки, многие кубинки собрались вокруг Домостроя, танцевали друг с другом и аплодировали ему в самых зажигательных местах.