Борис Кригер - Песочница

По всем признакам, скажем, люди должны поступать по-одному, а они поступают по-другому или только делают вид, что поступают по-другому, а по-настоящему поступают совсем по-третьему.

Временами все бросаются идеализировать вмешательство государства в экономику, которое окрепло после катастрофического экономического кризиса 1929 года, потрясшего весь мир; потом, наткнувшись на прелести плановой экономики страны Советов, снова бросаются обожествлять Свободный Рынок и волчий капитализм, не понимая, казалось бы, элементарного факта, что и то, и другое является лишь инструментами, а не самоцелью экономической науки. Иногда нужна национализация, а в другое время необходима приватизация, а чаще всего оба процесса, возможно, должны идти одновременно. Какие-то корпорации следует национализировать, а какие-то – приватизировать, но суть не в этом. Императивом всех этих действий должно быть не фанатичное выполнение окаменелых законов, не номинальное богатство страны и даже не ее фактическое процветание, а за императив должно приниматься счастье человека, отдельно взятого человека, которому должно житься хорошо и вольготно, ибо если этот фактор не поставлен во главу угла, никакой экономике и никакой законности не суждено преуспеть. Вы скажете: а что же делать, если человек может быть счастлив лишь тогда только, когда несчастлив его сосед? Или если потребности у этого отдельно взятого человека вредные – насилие, курение, выпивка, наркотики, разврат… Мы не осознаем, что те, кто утверждают, что единого счастья не существует, а поэтому можно и дальше интересы отдельно взятого человека игнорировать, как раз и являются самыми настоящими вредителями и врагами рода человеческого! Давно установлено в общих чертах, а в последнее время и хорошо изучено, что в действительности составляет человеческое счастье, и, поверьте, в него не входит ни валовой продукт, ни денежная масса, пущенная в обращение, ни золотые запасы отдельно взятого государства, ни его природные ресурсы. В рамки счастья отдельного человека входит удовлетворение базисных потребностей, включающих голод, жажду, плотскую любовь, затем идут потребности в безопасности, неплотской, то есть возвышенной, любви, в приятии обществом, в познании, красоте и самовыражении, а также потребность помогать достичь своего самовыражения и чувства востребованности другими. Спасибо американскому психологу Маслоу, который и сконструировал эту универсальную пирамиду человеческих потребностей. Вот что должны держать в голове горе-экономисты, когда планируют счастье всего человечества, а вовсе не движение денежных масс и динамику суперкапиталов.

Мы редко вспоминаем о том, что даже сверхидол всех времен и народов – деньги, как, впрочем, и драгоценные металлы, представляют собой лишь форму иллюзорного взаимного соглашения между людьми и никакой ценностью сами по себе не обладают. Скажете, что во мне говорит покойный дедушка-коммунист, боровшийся за светлый образ бесклассового общества на полях сражений Гражданской, а затем в румынском подполье? Не нужно навешивать ярлыки. Деньги являются мерилом всех вещей и единственным средством мотивации? Опять же, «так-то оно так, да не так!».

Вообще заклеймление идей и развешивание ярлыков – последнее дело… Тот коммунист, этот анархист… А что эти идеи в действительности означают – никто уже давно и не задумывается.

Возьмите буханку хлеба и убейте голубя, заявив, что вы пытались его накормить, а потом признайтесь, что вы хлебист, в идеологию которого входит то, что всех голубей нужно кормить хлебом. Общество отвергнет хлебизм как дикую и жестокую идеологию, памятуя об убитом голубе, но совершенно упуская из виду, что бедных птичек все же подкармливать надо. Потом выйдет другой человек и заявит: надо кормить голубей! И все начнут тыкать в него пальцами: «Он – хлебист! Ату его, ату!!!»

В рамках этих рассуждений я не намерен пускаться в подробный анализ экономических концепций и различных идеологий, во-первых, потому, что, как только я примусь за это неблагодарное занятие, я начну махать тесаком впотьмах, и, боюсь, случайно смогу угодить либо читателям по мозгам, либо себе по пальцам. А пальцы писателю совершенно необходимы. Чтобы стучать по клавиатуре? Необязательно. Тексты можно и надиктовывать. Пальцы писателям нужны для того, чтобы показывать фигу устоявшимся взглядам и концепциям, делать непристойные жесты в отношении цивилизации, пока она не смотрит, а когда строго поглядит на писателя, то приниматься ковырять пальцем в носу, утверждая, что таким образом – путем массажа носовой части писательского мозга – стимулируется мыслительный процесс. Поза статуи мыслителя Родена вышла из моды. То есть поза осталась, но деятельность мыслителя изменилась. Теперь он не сидит, подперевши лоб кулаком, а ковыряет пальцем в носу.