Ирвин Уэлш - Тупая езда

Но Джонти не хочет ничего этого слышать, нет, не хочет.

— Нет, Морис, конечно, ты имеешь право высказать свое мнение, точняк, точняк, высказать свое мнение, точняк… — рассеянно произносит он и снова садится на диван возле Мориса.

— Так что, у нее другой парень? Я не имею в виду какого-то там бродягу с пакетиком кокаина в кармане! Ты что-то недоговариваешь, верно? — Двоящиеся стеклянные глаза Мориса гипнотизируют Джонти. — Она наверняка сейчас живет у кого-то еще! Опять водит кого-нибудь за нос! Так ведь?

Мозг Джонти вскипает, но наружу выходит только мрачное бормотание:

— «Паб без названия»… это плохое место. Точняк, плохое.

— Заметь, Джонти, это не я сказал! Прежде чем ввести запрет на курение у себя в пабе, этот Джейк рассказывал всем направо и налево, что он скорее сядет в тюрьму, чем согласится на это. Вступил в КУКиШ, все такое! Его фотографию даже показали в новостях! А потом, как только они вводят запрет, он вышвыривает меня за то, что я затянулся! Говорит: «Это мой хлеб». — Лицо Мориса вспыхивает ненавистью. — Этот ублюдок вогнал нож в спину шотландских курильщиков!

— Вогнал…

— Ага, я иногда туда захожу и ничего не говорю на этот счет. Просто сажусь в углу и смотрю, молча его осуждаю, Джонти. Осуждаю его от лица всех потребителей табака в Шотландии. Проклятый лицемер!

— Осуждаешь…

— Но вот ты никогда не осуждаешь мою малышку Джинти, и мне это нравится. Да, ты ей предан, и мне нравится это в тебе, Джонти, — повторяет Морис и, кажется, уже хочет встать с дивана, но вместо этого подсаживается поближе к Джонти и кладет ему на плечо руку. — Не знаю, что она там о себе рассказывала за закрытыми дверьми и все такое прочее, но, думаю, что ее прошлое — это ее личное дело.

— Личное дело, — тихо вздыхает Джонти, поглаживая подбородок и глядя в пустоту.

— Да, много их было до тебя. — Брови Мориса выползают из-за оправы и поднимаются на лоб.

Джонти чувствует, что должен как-то отреагировать, но не знает как. Он думает о Джинти, сначала такой розовой, потом синей, потом золотой.

Морис резко сжимает его плечо. Из-за артрита рука Мориса выглядит, да и вцепляется в плоть, словно когти хищной птицы.

— И все они были куда более сообразительными, чем ты. — Морис бросает быстрый взгляд на пол и качает головой. — Это я виноват. Я говорил ей: «Найди парня с мозгами». Но парни с мозгами быстро все про нее понимали… — Он смотрит на Джонти и вдруг начинает заливаться слезами. — Где моя маленькая принцесса, Джонти? Где моя малышка Джинти?

Теперь очередь Джонти приобнимать Мориса за плечи:

— Ну, ну… Морис… не расстраивайся… ага… не надо…

Морис обвивает Джонти за тонкую талию сзади и говорит:

— Мне так одиноко, Джонти… Вероники нет… а теперь нет еще и малышки Джинти… понимаешь, о чем я?

— Ага…

— Тебе тоже будет одиноко, Джонти. Тебе будет ее не хватать и все такое, — тихо стонет Морис, но его глаза сосредоточены, он ждет реакции.

Джонти замерз, он сбит с толку и никак не реагирует на то, что палец Мориса опускается ему в треники и начинает его поглаживать.

— Ага… — Джонти смотрит на Мориса в профиль и видит его ноздри, все в маленьких красных паучьих лапках. Он чувствует, что должно произойти что-то плохое, но считает, что заслужил это.

— Остались только мы с тобой, да, приятель!

— Да… только мы…

А затем Морис разворачивается и целует Джонти в губы. Джонти не отвечает, но и не сопротивляется. Его сжатый рот напоминает ящик для писем. Морис отодвигается назад, но с лукавым и решительным видом начинает развязывать шнурок на трениках Джонти. Это не кажется Джонти таким же ужасающе преступным, как то, что Морис проделал только что.

— Давай, Джонти, дружище, катись оно все к черту, давай-ка я тебе помогу снять… давай, приятель…

Интересно, думает Джонти, снимет ли Морис свою канареечно-желтую куртку. И действительно, он снимает ее, встает и ведет Джонти в спальню. Теперь они оба раздеты, Джонти старается не смотреть на член Мориса, они забираются под одеяло, и Джонти чувствует запах Джинти. Это не та Джинти, о которой он привык думать, а та, которая лежала здесь в самом конце. Даже несмотря на открытые окна, запах разложения так и не выветрился, белье пропиталось им. Джонти подташнивает, и он думает о том, что ему стоило сходить в прачечную. Однако Морис, кажется, ничего не замечает. На его лице незаметно поселилась улыбка Чеширского кота, и на одно страшное и в то же время прекрасное мгновение в выражении лица Мориса Джонти отчетливо видится лицо его дочери, которую Джонти так любил.