Ирвин Уэлш - Тупая езда

Мне звонил добрый Терри; точняк, он мне звонил. Я думал, что мы снова поедем играть в гольф, и очень этого ждал. Но нет, он сказал, что ночью ему понадобится моя помощь в одном деле, каком-то секретном, ага, так и сказал, точняк. Я уже собирался выходить, но Карен сказала, чтобы я не выходил из дома, и я ответил ей, что это просто небольшая ночная подработка. Это же ночью, Карен, говорю я, с добрым Терри. Потому что Карен нравится добрый Терри, он приезжает сюда и забирает меня с собой играть в гольф, он единственный человек, которого Карен впускает в дом. Но Терри нет до нее дела!

Я же в долгу перед добрым Терри, ага, в долгу. Потому что, когда кто-то к тебе добр, ты должен ответить ему тем же. И Терри никогда не задает мне вопросов о Джинти; не надо мне ничего рассказывать, каждый раз говорит он. Но если бы он разрешил, я бы рассказал ему все. Точняк, все рассказал бы.

И вот Терри приезжает за мной. Я вижу, как Карен на него смотрит. Он уходит в туалет, и она шепчет:

— Мне нравится этот Терри, ты уверен, что он ни с кем не встречается?

— Ага, уверен, — отвечаю я.

Но я знаю, что это неправильно, Терри мой друг, и Карен поступила со мной плохо, но я не позволю ей плохо поступить с ним, потому что оба они появились из спермы настоящего папы Генри, точняк. Но я вижу, что Терри это неинтересно, потому что Терри хороший. Хотел бы я быть таким, как он.

Мы выходим из дома и идем в машину, точняк, в большое черное такси. Внутри лежат две большие лопаты в упаковке из «Сейнсбери хоумбейс».

— Мы едем копать, — говорит Терри.

Я замечаю, что Терри неважно себя чувствует, потому что обычно он постоянно шутит, а сейчас — нет, совсем серьезный, смотрит только на дорогу.

Это невероятно, но в итоге мы останавливаемся у старого кладбища в Пилриге, кладбище Роузбенк. Ага. Терри берет лопаты и сумку «Адидас». Ага, сумку, которая нужна, чтобы заниматься спортом. Стена рядом с воротами оказывается ужасно высокой. Терри складывает руки в замок, чтобы меня подтолкнуть, но я говорю:

— За углом стена не такая высокая. Точняк, невысокая.

Терри смотрит на меня, а потом разворачивается и идет вдоль улицы, я иду за ним. Вокруг никого, мимо проезжает только одна машина. На Боннингтон-роуд стена гораздо ниже, чем на Пилриг-стрит, Терри кивает, и я быстренько перебираюсь на ту сторону, он кидает лопаты следом и тоже перелезает через стену. Он очень старается не повредить свою сумку «Адидас». Терри нелегко, но он находит возле автобусной остановки какую-то маленькую металлическую ступеньку, отталкивается от нее, и я помогаю ему перелезть.

— Спасибо, Джонти, дружище, хорошо, что ты знал про эту стену, — говорит он, спрыгивая на другую сторону. — Насколько я знаю, видеонаблюдения здесь нет, я хорошо исследовал территорию, но нужно вести себя тихо.

Поэтому, пока мы идем по темному кладбищу, я говорю шепотом:

— Странно, что в наше время кого-то еще хоронят, Терри. Ага, странно. Точняк.

— Это какое-то семейное решение. Старого засранца нельзя было кремировать, все взлетело бы, сука, на воздух! Было бы хуже, чем с твоей матерью, — говорит Терри, а потом добавляет: — Прости, мой маленький друг.

— Ладно, все в порядке, — говорю я ему, потому что нужно уметь смеяться и не быть все время слишком серьезным. — Слава богу, что светит луна, иначе бы мы не видели, куда идем, — говорю я, но все равно чуть не падаю на неровной дорожке, и Терри меня поддерживает.

— Осторожнее, приятель!

Терри достает из сумки фонарик и освещает им тропинку. Потом мы начинаем осматривать могилы, и Терри направляет луч на плиту, на которой написано:

АЛЕК РЭНДОЛЬФ КОННОЛИ

21 августа 1943 — 3 декабря 2011

Любимый муж Терезы Мэй Конноли

и любящий отец Стивена Алека Конноли

Судя по дате на надгробии, парень умер недавно. Ага, совсем недавно.

— А ты принес подстилки? — спрашиваю я.

— Нет, — говорит Терри, а затем смотрит на меня очень серьезно. — Слушай, Джонти, рассказываю, в чем тут дело, это строжайшая тайна, но я не хочу, чтобы тебя это шокировало. Мы должны выкопать этот гроб и открыть его.

Я не верю своим ушам. Но Терри не шутит!

— Но, Терри, это же неправильно! Точняк…

— Мы откроем его только на минуточку, — кивает Терри. — Там внутри есть кое-что, я хочу на это взглянуть. Только одним глазком.

— Одним глазком, — говорю я. — Но мы не должны этого делать, это неправильно, точняк, ага, это…

— Слушай, Джонти, ты должен мне поверить, дружище. Я не собираюсь делать ничего плохого, не буду нигде вредить. Это мой старый др… мне нужно кое на что взглянуть и кое что ему оставить. — Терри потряхивает сумкой. — Тебе ничего трогать не нужно, Джонти. Я тоже ни к чему не притронусь, ничего не украду. Мне нужно только посмотреть на одну вещь. Ты поможешь мне, мой маленький друг?