Фредрик Бакман - Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения

— Что случилось? Мама заболела? Что-то с Полукем? — Эльса выскочила из постели и стала тереть веки, еще тяжелые после всех теней и страхов.

Папа выглядел неуверенно. И недоуменно. Хотя неуверенность перевешивала. Сморгнув росинки, выступившие на роговице, Эльса вспомнила, что мама на деловой встрече в больнице, перед отходом она пыталась разбудить Эльсу, но та притворилась спящей. На кухне Джордж жарил яичницу. Он тоже заглянул к ней некоторое время назад и спросил, сделать ли на ее долю, но она опять притворилась спящей.

Эльса в растерянности посмотрела на папу:

— Тогда почему ты здесь? Сегодня вроде не твой день.

Папа неуверенно кашлянул. С папами так бывает: до них вдруг доходит, что роли поменялись: то, что когда-то делал он, поскольку это было важно для нее, теперь делает она, поскольку это стало важно для него. Они переступили некую тонкую грань. Причем и папы, и дочери обычно не помнят, когда это произошло.

Тут Эльса сообразила, что сегодня за день.

— Прости! — вспомнила она.

— Ничего страшного, понимаю, у тебя столько дел, — неуверенно сказал папа и повернулся, чтобы уйти.

— Стой! — вскрикнула Эльса громче, чем ей хотелось бы.

Она права, сегодня действительно не папин день. Она неправа, потому что послезавтра Рождество, и если тебе почти восемь, то такие вещи забывать непростительно. Ведь этот день они всегда проводят вместе с папой. Это елочный день.

Тут нам, понятное дело, опять придется отвлечься. Елочный день — как явствует из названия — это день, когда Эльса с папой ходят за елкой. За искусственной, разумеется, потому что живые елки Эльса не одобряет. А поскольку папе очень нравится ходить с Эльсой за елкой, она решила, что каждый год они будут покупать новую. Многим конечно же эта традиция кажется странной, но, как говорила бабушка, «каждая жертва развода имеет право на эксцентричные поступки».

Мама ужасно сердилась на бабушку за эту дурацкую идею с искусственной елкой, потому что любила запах хвои и считала, что бабушка вбила Эльсе в голову эту дурь. Чистой воды ложь, заявляла бабушка, что в свою очередь было чистой воды ложью. Ведь это бабушка рассказала Эльсе о елочном танце в Миамасе, а после такой истории только конченная светлая голова захочет покупать живую елку, ведь это все равно что ампутировать ей ногу и продать в рабство.

В Миамасе елки — живые разумные существа с совершенно необоснованным для хвойного дерева интересом к мебельному дизайну. Живут они не в лесу, а в южной части центра Миамаса, который в последнее время стал модным районом, часто работают в рекламном бизнесе и носят галстуки. Раз в год, когда выпадает первый снег, елки собираются на большой площади возле дворца и состязаются за право выбрать дом, в котором будут стоять на Рождество. В Миамасе елки сами выбирают себе дома, не наоборот, и очередность устанавливается в результате танцевального турнира. В древние времена это решалось на дуэли, но елки в большинстве своем так плохо владели револьверами, что это занимало слишком много времени. Так что теперь они танцуют елочный танец, который выглядит очень необычно, поскольку у елок нет ног. Если ты, не будучи елкой, попытаешься изобразить елочный танец, тебе придется прыгать на двух ногах. Так бывает, когда на танцполе очень тесно.

Эльсе знаком этот танец, потому что, когда папа на Новый год выпивает полтора бокала шампанского, он иногда танцует елочный танец на кухне с Лизеттой. Хотя для папы это самый обычный танец, не елочный.

— Прости, пап, я знаю, что сегодня за день! — крикнула Эльса, запрыгивая в джинсы, футболку и куртку и выбежала в коридор. — Погоди, я мигом! — И она сбежала вниз по лестнице.

Если бы папа не был таким неуверенным, он бы успел остановить ее. Но папа есть папа. Поэтому Эльса помчалась дальше.

Вчера вечером они спрятали ворса в «рено». У Эльсы была с собой огромная бадья с плюшками от Мод, и она приказала ворсу лечь под одеяла на заднем сиденье, если в гараж кто-то придет. «Притворись, что ты куча вещей, телевизор или что-то еще!» — сказала Эльса, но ворс скептически отнесся к возможности прикинуться телевизором. Потом Эльса взяла у Мод пакет с мечтами, и ворс на все согласился и залез под одеяла, и его стало можно принять за что угодно, только не за телевизор.

Повернувшись, он заскулил от боли, думая, что Эльса этого не заметит. И Эльса притворилась, что не заметила. Ворсы ужасно горды, они не любят, чтобы с ними сюсюкали только потому, что у них затекла нога.