Аманда Проуз - Дитя клевера

В дверь спальни тихо постучали, и Вида тотчас же отогнала от себя невеселые мысли.

— Доброе утро, Соломон!

— Доброе утро, мамочка! Не ожидал увидеть тебя на ногах в столь ранний час.

— Поди ко мне, сынок! Садись! — Вида жестом указала на кресло рядом с собой.

Сол покрепче подвязал поясом свой махровый халат и уселся на диван напротив матери, решив соблюсти некоторую дистанцию.

— С тобой все в порядке, мама? Ты заметно нервничаешь.

— Нервничаю? О нет! Ничего подобного. Но тема разговора у нас с тобой будет достаточно деликатная… Впрочем, не буду ходить вокруг да около! — Вида нервно сцепила руки на коленях.

— О боже! Что такого я натворил? Надеюсь, я не сломал снова стульчак в туалете?

— Нет, Соломон! На сей раз речь пойдет не о стульчаках! Я хочу поговорить с тобой о нашей поварихе. Точнее, о ее дочери.

— Ее зовут Кловер! А что с ней не так?

— Насколько мне известно, у тебя с этой девушкой возникла легкая любовная интрижка. Это правда?

— Все зависит от того, какой смысл ты вкладываешь в слова «легкая любовная интрижка»!

Сол издал короткий смешок, пытаясь скрыть свое смущение.

— То и вкладываю, сынок! До меня дошли кое-какие слухи, и, честно тебе признаюсь, они меня совсем не порадовали.

— Вау! Даже так? Могу себе представить, что тебе там наболтали! Да, я встречаюсь с этой девушкой, мама! И она мне нравится. Очень нравится! — Сол выпрямился и посмотрел матери прямо в глаза. — Так что, мамочка, это совсем даже не легкая любовная интрижка, как ты изволила выразиться, и не мимолетное увлечение, а много, много больше.

Вида осторожно прошлась языком по верхнему ряду своих зубов и только потом открыла рот, чтобы заговорить.

— Послушай меня, Соломон! Что бы у тебя там ни было с этой девушкой, ты должен порвать с ней немедленно! Прямо сейчас! Сию же минуту! Ты ставишь в неловкое положение нас с отцом, ты ведешь себя некорректно по отношению к обслуживающему персоналу. И вообще! Разве за тем мы привезли тебя сюда? Чтобы ты закрутил роман с дочерью кухарки! Этим ты можешь заняться и дома!

— Извини, мама! Но я что-то не очень понимаю! В чем основная проблема? В том, что она отвлекает меня от каких-то важных дел, или в том, что она — дочь кухарки?

— Пожалуйста, не умничай, ладно? Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! Тебе еще очень далеко до искушенного светского льва, даже если ты и возомнил себя таковым! Такие девчонки, как она, ловят момент и пытаются любой ценой удержать удачу за хвост. Ты для нее — всего лишь пропуск в ту красивую и богатую жизнь, о которой она наслышана, и только! Не позволяй себе запутаться в ее сетях. Хочешь немного развлечься? Пожалуйста! Ради бога! Не имею ничего против! Но именно так: немного развлечься, и ничего более. Я ясно выражаю свои мысли?

— Не вполне, мамочка. К тому же если честно, то этот разговор уже по всем статьям немного запоздал.

— Что значит «запоздал»? — Вида нервно вскинула руку к груди.

— То и значит! Я люблю ее, а она любит меня! Вот все, что я могу сказать тебе по этому поводу.

Несколько секунд Вида молчала, а потом громко расхохоталась, слегка прикрыв рот ладонью.

— Ах, мой дорогой! Мой мальчик! — Она посерьезнела. — Я рада, что у тебя здесь имеются кое-какие развлечения! Честное слово! Рада от всей души! Но это — не любовь! Поверь мне!

— Именно любовь, мамочка!

— Нет, Соломон! Нет и еще раз нет! Но даже если предположить невероятное и признать, что у тебя случилась любовь, то знай! Я никогда не позволю тебе этого! Я просто не могу!

— Не позволишь? Мамочка, опомнись. На дворе середина двадцатого века, а не середина девятнадцатого!

Вида взглянула на то, как дрожит ее рука, лежащая на коленях. А разговор-то оказался намного серьезнее, чем она предполагала.

— Все, сынок! Я не готова обсуждать эту тему и далее. Ставим на этом точку и закрываем тему раз и навсегда. Прямо сейчас!

Еще ни разу в своей жизни Соломон не перечил матери. Да в этом и не было нужды. Ведь мама всегда и во всем ему потакала. Но вот настал момент, когда он обязан остаться твердым и проявить всю свою решительность.

— Нет, мама! Никакой точки! Это просто невозможно! Мы хотим пожениться!

— Пожениться? Не смеши меня, Соломон! — Голос матери сорвался на крик. — И чтобы впредь я не слышала подобных глупостей! Пожениться! И ты искренне веришь в то, что у вас двоих в этом браке есть хоть какие-то перспективы? У тебя и у этой девчонки! Когда же ты повзрослеешь, сынок? Когда станешь наконец мужчиной? — Непроизвольно для себя самой Вида вдруг заговорила с сыном на местном диалекте своего острова, как будто просторечье помогало ей облегчить душу и выговориться, чего нельзя было сделать на английском языке.