На рассвете она проснулась от громкого лязга входной двери. В дверях спальни завис Уолли, он что-то бессвязно бормотал себе под нос. Какое-то время его водило из стороны в сторону, но вот наконец он переступил порог и сделал несколько шагов, спотыкаясь и цепляясь за собственные башмаки. От него сильно разило спиртным. Гремучая смесь запахов ударила ей в нос, скорее всего, виски и пиво. Кое-как он стянул с себя брюки и рухнул на матрас в рубашке и носках. Дот лежала не шевелясь, молча глядела на желтовато-оранжевый свет уличных фонарей, проникающий в комнату. Уолли слегка пошевелился на своей половине, и Дот вдруг почувствовала, как сотрясаются его плечи, все его тело, от рыданий, которые он пытался заглушить, уткнувшись носом в подушку. На Дот нахлынула волна сочувствия, но слова утешения не шли с языка. Тогда она просто положила руку ему на спину и стала гладить ее. Так обычно утешают незнакомых маленьких деток, когда застают их в слезах.
Слова Уолли прозвучали неразборчиво сквозь толщь подушки, но Дот поняла их правильно. И услышала все, до последней буквы.
— Все! С меня довольно!
Сердце Дот екнуло. Что ж, он прав! Так больше жить нельзя… Все, что еще оставалось живого в ее душе, было сброшено с балкона и разбилось вместе с раковиной. Трудно сказать, смогут ли они после этого снова начать все сначала. Но в эту самую минуту ей было жаль, очень жаль их обоих.
* * *
Солнечное морозное утро. Еще совсем недавно в такую погоду она с удовольствием прошвырнулась бы по улицам своего родного микрорайона Лаймхаус в обществе лучшей подружки Барбары. Или они бы вместе смотались в доки, а потом зарулили бы в какое-нибудь кафе, чтобы посидеть, поболтать, выпить по чашечке чая или кофе. Дот смахнула слезы с лица и снова принялась наводить порядок на кухонном столе. Она больно прикусила верхнюю губу, чтобы перестать плакать. Хватит слез! Хватит тоски! Но вот только как все это прекратить, Дот не знала. В одной руке она держала полосатое кухонное полотенце, которым только что закончила протирать тарелки, оставшиеся немытыми после вчерашнего ужина. Пальцами другой руки крепко уцепилась за металлический кронштейн, чтобы не потерять равновесие и не упасть. Пряди волос упали на лицо и закрыли глаза, и Дот словно спряталась за этот водопад шоколадных кудрей. Прошло уже три дня с тех пор, как разбилась раковина, но стоило Дот только вспомнить, как она парила в воздухе, прежде чем упасть на бетонный пол, и слезы сами собой начинали литься из глаз. Странная вещь! Ведь Сол даже не видел этой раковины, не говоря уже о том, чтобы держать ее в руках, и тем не менее именно этот предмет какими-то незримыми узами накрепко соединял ее с любимым. Волшебство! Иначе и не скажешь…
А еще, раковина — это то немногое, что осталось у нее от детства, память о дедушке. И не важно, что до своего вторичного обретения раковина много лет провалялась в сарае среди кучи прочего хлама. Но, конечно, главная причина слез — это Сол и все, что с ним связано.
— Держись, Дот! — командует она сама себе тихо, но решительно, одновременно и утешая себя, и настраивая на лучшее.
В кухню крадучись заглядывает муж. На ногах — черные носки и только, зато совсем не слышно звука его шагов. Она поворачивается ему навстречу. Чего он хочет? Чашку чая? Бутерброды? Темные круги под глазами — результат нескольких бессонных ночей кряду, скулы заострились, кожа приобрела какую-то болезненную желтоватую бледность, измученное выражение лица. Кажется, он снова плакал. Но спросить его об этом напрямую Дот не решается. Она слишком плохо знает Уолли. Зато она спрашивает о другом:
— Что будем делать, Уолли? Мы не можем больше жить так, как живем. Верно ведь?
Странно нарушить молчание, которое установилось между ними, застопорив все остальное, словно глыба льда, и вдруг молчание нарушено… И не просто нарушено! Дот задала мужу наисерьезнейший вопрос. Речь ведь не о чашке чая и не о просьбе передать кетчуп с другого конца стола.
Уолли смотрит ей прямо в глаза. Это тоже прогресс! С того самого момента, когда они произносили в церкви слова брачного обета, поклявшись друг другу быть вместе и в радости, и в горе, он еще ни разу не посмотрел на нее вот так, в глаза. Уолли взъерошил волосы на голове, задержав пальцы на затылке, закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Потом прошелся рукой по лицу, яростно потер подбородок и шумно выдохнул.
— Пошли, поговорим! — спокойно сказал он.
Дот молча последовала за ним в большую комнату. Бросила полотенце на кухонный стол и на ходу вытерла руки о подол юбки.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу