Тим О`Брайен - На Лесном озере

В тот вечер они не вынесли одеяла на веранду. Они не занялись любовью. До самого сна играли в триктрак, гоняя монетки туда-сюда через кухонный стол.

Один раз он посмотрел на нее и сказал:

– Кэт, то, что там писали в газетах…

Кэти передала ему кости.

– Твой ход.

Насколько он мог потом припомнить, они легли спать около одиннадцати. Кэти выключила свет. Повернулась на бок и сказала: «Время сны смотреть», – сказала почти ласково, словно ее предстоящее исчезновение ровным счетом ничего не значило.

Чистейшая догадка, конечно, но, может быть, у нее был тайный любовник. Ведь браки от времени закисают. Накапливаются взаимные обиды. В их жизни уже был прецедент.

В кухне в то утро, когда ее глаза поплыли вдаль, может быть, Кэти Уэйд представился гостиничный номер в Миннеаполисе, Сиэтле или Милуоки, просторная опрятная комната с кондиционером и свежими цветами, без всякой политики и без поражения. Может быть, она увидела, как ее ждет мужчина. Или как он едет на север к Лесному озеру, торопится ей на выручку. Тихий, честный человек. Человек без двойного дна, без тайной истории. Может быть, она устала от фокусов и разверзающихся люков, от мужа, которого никогда не знала, и вечером, когда она сказала «Время сны смотреть», может быть, она имела в виду именно это – сон об избавлении, сон, в который она готовилась войти.

В мире исчезнувших, как и в мире мертвых, есть только поток возможности.

То ли попадешь в рай, то ли нет.

Может быть, она не решилась поговорить с ним начистоту. Может быть, инсценировала все. Не столь уж вероятно, но возможно все-таки. Причин-то было хоть отбавляй – напугана, вымотана, обездолена. Может быть, она проснулась ранним утром, выскользнула из постели, оделась, вышла на веранду, тихо затворила за собой дверь и пошла по узкой фунтовой дороге к ожидавшей ее машине.

Мы звали его Кудесник. Кличка такая.

Ричард Тинбилл

Приобщено к делу под № 7: фотография Джона Уэйда в возрасте 12 лет

Улыбается.

Плотный, не толстый.

Взмахнул волшебной палочкой над четырьмя белыми мышами.

Он обычно упражнялся в подвале, становился перед этим своим старым зеркалом и часами делал фокусы. Отец считал это нездоровым занятием. Вечно один, вечно замкнут в себе. Очень скрытный был мальчик; я, кажется, уже об этом говорила.

Элеонора К.Уэйд

Приобщено к делу под № 8: сундук с фокусами Джона Уэйда. Из описи содержимого

«Мечта бедняка»

«Рог изобилия»

«Дух тьмы»

«Корзинка с яйцами»

«Смертельная гильотина»

Шелковые платки и ленты

Шнуры

Волшебные палочки

Проволока

Дубликаты (6 шт.) отцовского галстука

Моя сестра временами его чуть ли не боялась. Помню, один раз Кэти… Нет, я думаю, не стоит обсуждать эту тему

Патриция С.Гуд

От чего она так жаждала спастись? Подобная пленница, имеющая массу времени для размышлений, вскоре начинает понимать, что эта башня, ее высота и архитектура соответствуют лишь несущественным сторонам ее «я»; что на самом деле ее удерживает в ней магия, безымянная и зловредная, пришедшая извне и околдовавшая ее без всякой причины.

Не имея средств, помимо безотчетного страха и женской хитрости, чтобы исследовать эту лишенную очертаний магию, понять принцип ее действия, измерить ее поле, высчитать ее силовые линии, она может впасть в суеверие, или уйти с головой в бессмысленное занятие вроде вышивания, или сойти с ума, или выйти замуж за диск-жокея. Что же еще остается, если башня повсюду и рыцарь-избавитель бессилен против ее магии?

Томас Пинчон. «Выкрикивается сорок девятый лот»

Изучая психологические травмы, приходится одновременно сталкиваться с уязвимостью человека во внешнем мире и с проявлениями зла в его собственной природе.

Джудит Герман, «Травма и выздоровление»

Нет такой вещи, как «привыкание к бою»… Каждая минута боя требует от человека такого огромного напряжения, что вероятность психологического срыва впрямую зависит от силы и продолжительности воздействия на него боевой обстановки. Поэтому психические травмы на войне так же неизбежны, как потери от ружейного огня или шрапнели.

Дж.Аппель и Г.Биб, профессора психиатрии

Не только война сделала его таким. Это было бы слишком просто. Тут все вместе – вся его природа… Но я еще раз хочу сказать, что он всегда вел себя очень хорошо, всегда был внимателен к другим, славный был мальчик. На похоронах он просто не мог сдержаться. Я тоже готова была завыть. Даже и теперь, бывает, приду на могилу мужа, посмотрю на этот глупый камень и как закричу: почему, почему, почему?