Никита Питерский - Семь кабинок

– Слушай, называй как хочешь, но если ты один раз там зависнешь, то, поверь, постоянно будешь туда приходить.

– Ууубедил, Ринго, попожалуй, я попопопробую.

– Обещаю, не пожалеешь. – С этими словами Ринго направился к близлежащей стене из старого, некогда красного кирпича. Прежде это была стена огромного плавильного цеха, которая почему-то уцелела и теперь одиноко стояла среди руин. Подойдя к ней, Ринго нашел взглядом кирпич, на котором была нацарапана цифра «5». Вынув его из стены, запустил в образовавшееся отверстие руку. Вытащив шприц в аптечной упаковке и маленький пакетик с белым порошком, Ринго поставил кирпич на место и, помахав на прощание еще не севшему в машину Зае, удалился.

Осторожно открыв дверь, Ринго просунул голову и, убедившись, что в любимом месте отдыха никого нет, направился к одной из кабинок, но вдруг остановился и, поколебавшись, подошел к раковинам. Ополоснув руки, он взглянул на себя в ту часть зерка­ла, которую недавно кто-то протер, и увидел худое, усталое, невыспавшееся лицо.

– Хреново выглядишь, надо будет поколоть витаминов, – сказал он сам себе. И сам себе ответил: – Черт, да что это с тобой, Ринго, при чем здесь витамины? Посмотри на себя, как можно было так опуститься, это ведь женский сортир, а ты приходишь сюда как к себе домой! Разве не ты клялся родителям, что больше с тобой такого не случится? Тебя еле откачали, если бы врачи не подоспели, ты бы спокойненько лежал в могилке, сверху весь усыпанный венками из искусственных цветов.

И в упор посмотрел на себя в зеркало.

Может, Ринго померещилось, а может, и в самом деле под воздействием принятой накануне марки LSD, отражение как будто изменилось. Появились темные синяки под глазами, губы стали бледными, как у покойника, а лицо исказилось гримасой.

И этот покойник в зеркале неожиданно произнес:

– Ладно, не кори себя, у тебя трудный период в жизни, ты провалил экзамены, никак не можешь устроиться на хорошую работу, тебе приходится мириться с тем, что по ночам ты разгружаешь фуры с морожеными пельменями, нет, парень, у тебя есть моральное право пару-тройку раз ширнуться. К тому же родители понятия не имеют, какая сейчас жизнь, в их золотые годы они со всех сторон были защищены государством. Обязательное трудоустройство, бесплатные санатории от предприятий, льготы со всех сторон: не жизнь – сказка. А сейчас? Полное дерьмо. Да и какого хрена ты тут себя оправдываешь, тебе нравится твой образ жизни, и к черту все! Ты волен сам выбирать: жить со знаком плюс или минус. Ты же не собираешься тридцать лет горбатиться в каком-нибудь офисе, продавая по телефону канцтовары. Возвращаться уставшим домой, садиться перед кастрюлей холодных щей и слушать от расползшейся, как кисель, жены с коэффициентом интеллекта ниже единицы подробный пересказ последней серии из сериала для домохозяек. Лучше прожигать жизнь красиво и быстро – пшик и погас, зато как горел!

Ринго даже не понял, это он сказал или ему послышалось, а если все-таки он, то неужели вслух? Нет, это не мог быть он.

Тогда кто? Подожди-ка, он ясно видел, как отражение произносило эти фразы, двигая синими губами, так что были видны кривые, коричнево-грязные, словно проржавевшие зубы. Не его зубы – у него они белые и ровные.

Ему стало страшно, он опустил голову и уставился на струйку воды, которая с легким шумом стекала по грязной раковине. Ринго представил себе, что это с шумом несется вниз водопад, разбиваясь о пласты мрамора и исчезая в огромной черной дыре. Вода немного успокоила его.

– Да, – произнес он. – Красиво и быстро, как Федя Азимов, как Кислый, как Радик. Черт, а ведь Радику было всего двадцать… Нет, глупо так умирать. Столько интересного происходит в мире, у нашей сборной по футболу новый тренер. Нет, нет, нет, я ведь еще молод, я еще могу бороться в этой поганой жизни за место под солнцем. И показать всем, что Ринго – не какой-то паршивый наркоман и полный неудачник. Решено: это последний мой кайф, завтра иду в клинику. За несколько месяцев меня приведут в порядок, я подготовлюсь, похожу на курсы и на следующий год обязательно поступлю. А если годам к тридцати ничего не добьюсь, тогда можно будет послать все в жопу и сесть на иглу, но не сейчас, только не сейчас.

Ринго выключил воду и снова поднял голову к зеркалу. На него посмотрело его обычное, ничем не примечательное лицо. Он раздвинул губы в улыбке. Зубы были его, красивые и белые.

– Все, это мой последний укол! – произнес он решительно. – Раз уж купил, глупо было бы выбрасывать. Просто денег жалко.