Елена Сазанович - Предпоследний день грусти

– А я бы женился на тебе только потому. Что ты умеешь ценить этот вкус. А еще потому. Что ты умна. Но когда надо. Можешь это скрыть.

У нас явно не было тем для разговоров. К тому же он догадывался, кто я. И я понимала, кто он. Но мы успешно делали вид, что ничего не знаем друг о друге. Хотя если бы это было действительно так. Мы бы спросили об этом. Но мы молчали. И с наслаждением пили крепкий кофе с запахом сладкой мяты.

– А откуда эта песенка, – наконец нарушил он молчание. – Про розовощекого ангела?

– Это любимая песенка моей мамы. Она всю жизнь верила, что когда-нибудь с ним встретится.

– Ты тоже в это веришь?

– Это тебе не обязательно знать. А я знаю больше своей мамы. Я знаю. Что с ним можно никогда и не встретиться. Но это не значит, что его не стоит ждать…

Мой сегодняшний «ангел» посмотрел на меня своими синими глазами. Удивительно посмотрел. Я редко встречала такие взгляды. Это был мой взгляд. Взгляд. Который не поверхностно приказается к ресницам. К лицу. Этот взгляд проникает внутрь глаз. И путешествует по всему телу. Вызывая теплоту и нежность. Как мне был знаком этот взгляд! Это была минута взаимопонимания. Взаимовыручки. Взаимолюбви. И я это оценила. Я была уже уверена на все сто. Что этот парень мой соратник по древней Элладе. И я ошиблась…

Мы сидели на диване. И обжигались горячим кофе. Я пила его медленно. Тщательно дула на чашечку. И сосредоточила все свои вкусовые рефлексы на эту церемонию. Только бы оттянуть время.

Он слегка прикоснулся к моему плечу. И я вздрогнула. Но не от неожиданности. А именно от того, что каждую секунду со страхом ждала этого. И от страха я выронила чашечку. Оставшийся кофе коричневыми струйками растекся по светлому покрывалу. Я испуганно взглянула на своего придуманного ангела. И он по-ангельски мне улыбнулся. И мое сердце перестало биться. Мне показалось, что оно выпрыгнуло из грудной клетки. И покинуло меня. И убежало туда. Где есть изумрудно-зеленый островок, на котором выжили посреди хаоса и смерти только двое.

Мое сердце не хотело оставаться в этом доме. Где нет любви. Где есть только желание полюбить. И я закрыла глаза. И старалась думать о другом. Даже умудрилась читать про себя стихи из школьной программы. Только бы не лгать самой себе. Только бы не лгать этому парню. Которого я бы никогда не смогла полюбить. Только бы не прислушиваться к его дыханию и нежности его горячих рук. И сквозь строчки стихов из школьной программы прозвучала вполне логичная мысль.

Бежать. Бежать – и как можно скорее. Я не достойна сестер и братьев Эллады. Я живу в другое время. И на другой земле. Где не доступны ни радость. Ни наслаждение. Ни счастье.

И вдруг. Внезапно. Словно принесенное через распахнутую ветром форточку. Я почувствовала вновь очень горький. Очень шоколадный. Вперемежку со сладкой мятой. Запах кофе. И я уткнулась носом в расплывшеесе на покрывале кофейное пятно. И часто задышала. И вновь предала своего единственного парня. Который мне когда-то приснился. С которым мы сумели выжить на единственном во Вселенной островке земли. И которого. Я как и мать. Ждала всю жизнь.

И я вновь предала его. Братья и сестры древней Эллады бросали в меня грозди спелого янтаря. И Афродита щурила свои неверные большие глаза. И набрав полные ладони прозрачной воды, брызгала ею мне прямо в лицо. И морская ракушка шептала мне радость. И блаженство. И счастье… И я вновь поддалась искушению…

А потом меня поглотило равнодушие и необъяснимая тоска. Я расплачивалась за свои слабости. Мне было скучно. Я была пуста. Какой-то неприятный осадок от кофе першил в моем горле. И мне постоянно хотелось откашляться. Но не было сил. И я подумала, что у этой любви было единственное достоинство. Запах горького кофе вперемежку со сладкой мятой. На светлом покрывале…

Он сидел у моих ног. Положив голову на мои колени. Он меня страшно радражал.

– Хочешь, мы пойдем сегодня в цирк? – неожиданно предложил он.

– Куда?

– В цирк. Я работаю в цирке. Клоуном. Не веришь?

Через пятнадцать минут передо мной кривлялся рыжеволосый. Красноносый. Большеротый клоун. Я и не знала, что ангел так легко может превратиться в шута.

– А сейчас я научу вас смеяться, – и он захихикал гнусавым голосом.

– Дурак! – в очередной раз сказала я ему. И он в очередной раз не обиделся. Клоуны не обижаются. Они привыкли к тому. Что над ними смеются. Страшно, когда привыкаешь к обидам…

– Не оставляй меня. Пожалуйста, не оставляй, – театрально протянул он навзрыд. И жалобно хлюпнул приделанным носом. У него даже нос был не настоящим.