Иоан Поппа - Рабы на Уранусе. Как мы построили Дом народа

Другое несчастье, которыми «богат» «Уранус», – воровство. Оно приняло особые размеры в последние месяцы. Мало того, что работают ни шатко ни валко, воруют на стройке по-черному. Ежедневно с нее утекают огромные материальные ценности: цемент, гипс, клей, керамическая плитка, мрамор, водопроводные краны или батареи отопления и масса других материалов.

Дошло до того, что резервисты работают на дому у полковников и генералов, но также и у простых гражданских лиц или инженеров, а также мастеров со стройки. Из-за услужливости начальников лагерей, военнослужащие взводов и рот были практически переведены в подчинение гражданских инженеров и мастеров или даже начальников бригад, и это перерезает последние прямые нити, связывающие нас с подразделениями, которыми мы руководим. Гражданские встревают между нами и подразделениями, присваивая себе наши командирские прерогативы.

И некому об этом доложить, потому что все, что ты говоришь на «Уранусе», кроме «Слушаюсь!» и «Есть!», считается серьезным случаем нарушения дисциплины. Рушатся регламентационные установки, которым сотни лет, уничтожаются военные обычаи, установленные еще во времена Кузы [53] Ион Куза – первый правитель Румынии после ее образования в 1859 году. , взломан часовой механизм иерархического порядка на нижнем уровне, и разрушена напрочь, систематически и умышленно, вся военная машина нашего государства. Это ложь, что мы являемся вооруженной силой народа, щитом нации и стальным кулаком партии. Может быть, десять лет назад это и было правдой. Но сегодня утверждать, что румынская армия может противостоять России или НАТО, – это ложь, потому что она не может ничего противопоставить даже армии Албании. Если бы завтра разразилась война и на нас напал неприятель, мы бы не смогли ему оказать никакого сопротивления, и Румыния была бы оккупирована меньше чем за три дня. Первым, кто поднял бы руки и сдался, переходя в полном составе на сторону противника, было бы стадо наших генералов.

Практически мы давно уже не армия. Военнослужащие-срочники и резервисты больше не идут к нам, когда им что-то нужно. За материалами охраны труда и инструментами они отправляются прямо на склады бригад. Об отгулах и увольнительных они договариваются напрямую с инженерами и мастерами, причем абсолютно поразительным и беспрецедентным способом: они несут им в дом яйца, мясо, кофе, сигареты, палинку из Ардяла или отдают им часть зарплаты, которая для некоторых из них необъяснимым образом достигла невероятных размеров. То есть попросту платят за все деньгами. Весь тот период, пока резервисты или военные-срочники отсутствуют, они фигурируют как присутствующие, причем их явку на работу отмечаем мы сами, командиры взводов. Это кажется невероятным, но вполне объяснимым.

Приведу один пример. Мои военные идут к гражданскому мастеру или инженеру, к которым они были распределены на работу, и договариваются с ним о поездке домой на пять дней (за это они обязуются оштукатурить ему квартиру). И действительно покидают стройку. После того, как они уходят, мастер приходит ко мне и требует, чтобы тех, кто уехал, я отмечал как присутствующих.

Теперь происходят две вещи. Либо я делаю, как требует мастер, и тогда у меня все в порядке с планом в отработанные часы, либо отвечаю отказом.

Если я все делаю, как говорит мне мастер, то, в случае контрольной проверки по поводу явки на работу, рискую угодить в тюрьму за фиктивный учет и покрывание дезертиров. Если я этого не делаю и отказываюсь учитывать его отсутствующих как явившихся на работу, тогда у меня во взводе «повисают» неотработанные часы, и я не выполняю один из главных параметров, требуемых планом, – количество рабочих часов в расчете на одного солдата. Не выполняя план рабочих часов своего взвода, я автоматически тяну вниз план рабочих часов роты, а рота, в свою очередь, тянет вниз план батальона. В этом случае сорван весь рабочий план по вертикали, нехватка рабочих часов на душу военнослужащего растет, поднимается, как огонь по фитилю, перекидываясь сначала на роту, потом на батальон и так далее. Ответная реакция не заставляет себя долго ждать – она «спускается» на этот раз сверху вниз: в виде проверки во взводе, наказания офицера, вычета из зарплаты, и, в конце концов, я должен предстать перед военной комиссией, которая может меня отправить в тюрьму за укрывательство дезертиров.

Таким образом, слушаюсь ли я мастера или гражданского инженера или нет, буду ли я честен или не буду, результат один и тот же: тюрьма. Система действует слепо и влечет за собой суровые наказания, которые в итоге обрушатся на меня. И все же я рискую меньше, ежели иду на поводу у гражданских.