Канта Ибрагимов - Стигал

Капитан спрашивает:

– Это вы летали? Понятно, вы. А где вы взяли дельтаплан?

Я промычал.

– Здесь летать и использовать летательные аппараты запрещено.

Я показал руками: можно я ручку и блокнот принесу? Написал им: «Почему?»

– Погранзона. Использовать любые летательные аппараты нельзя.

«До погранзоны 15—20 километров», – пишу я.

– Нельзя, – категоричен капитан. – Мы обязаны конфисковать ваш аппарат.

«На каком основании?»

– Погранзона.

«Погранзона там, у вас, а здесь я у себя дома, и дельтаплан – моя собственность. И это моя земля».

– Что?! – рявкнул прапорщик. – Какой «дом», какая «собственность», какая «земля»?! Мы вас всех кормим, поим, а они еще и летать хотят! Не будет здесь никто летать!

«А ползать можно?» – написал я, рука уже от злости дрожит.

– Да! Ползать нужно и будете, – крикнул прапорщик.

Я более писать не мог – показал руками непристойный знак.

– А-а! – прапорщик бросился на меня. Капитан его схватил. А я отступил к месту, где колю дрова. Топор еще не взял, но он под рукой. Обстановка накаляется. Капитан еле сдерживает прапорщика, а тот хочет раскрыть кобуру. И тут рев двигателя:

– Я участковый! Мой участок! Всем стоять, не двигаться! – у него в руках автомат.

Все умолкли. Сразу успокоились. Капитан в двух словах объяснил цель визита. Прапорщик стал кричать о своем – нарушение порядка, неподчинение, и вообще, его оскорбили. Он так это не оставит. В ответ и я злобно замычал. Только по перехваченному взгляду участкового я, наконец, сообразил, что топор уже у меня в руках. Участковый подошел ко мне, бесцеремонно выхватил топор, бросил в сторону и на ухо шепотом:

– Уже подняли панику, тревога! Не выпендривайся, – и оборачиваясь к пограничникам, во весь голос:

– Так, я думаю, что инцидент исчерпан. Вы проявили бдительность. Слава Богу, все мирно. Благодарю за помощь и рад знакомству, – он пожимает им руки, как бы на прощание, а капитан говорит:

– Сюда выдвинулся командир нашей заставы.

– Я ему все объясню, – успокаивает участковый.

– Командир у нас новый, строгий. Приказано ликвидировать дельтаплан.

– Более полетов не будет, – постановил наш участковый. – А дельтаплан на вечный прикол на чердак поместим. Считайте, что ликвидировали.

– Так нельзя, – пробурчал прапорщик. – Приказ – ликвидировать.

– Ну, – усмехнулся участковый, – это ведь не боевик и не нарушитель границы, а простой, красивый дельтаплан.

– Нужен вам дельтаплан, – неугомонен прапорщик. – Хм, летать им захотелось.

– А что, нельзя? – изменился тон участкового.

– Сказано – нельзя!

Тут уже я вновь стал выходить из себя, двинулся на прапорщика, мыча. Участковый меня оттолкнул, сам вплотную подошел к нему:

– Товарищ прапорщик, а вы ведь пьяны, – он небрежно щелкнул по его пузу пальцем.

– Но-но, – еще более возмутился прапорщик, хотел отпихнуть участкового, но этот крепкий, как камень, молодой человек и сам его толкнул:

– Что «но»? А вы знаете, что в горной зоне, а тем более в погранзоне, потребление спиртного строго запрещено. Я вас должен задержать – вы нарушитель.

– Ну что вы, – деликатно вмешался капитан.

После небольшой перепалки, пришли к согласию. Решили все замять.

Мой дельтаплан – на чердак. Я бы и сам все мог сделать, он легкий, но участковый и капитан вызвались мне помочь. Я был на чердаке с торца, а они мне его подавали, и в это время послышался шум двигателей.

– Наш командир, – капитан убежал, а участковый мне:

– Закрой чердак и не высовывайся – твой «внучок» тоже сюда мчится.

На сей раз я четко подчинился, как на зиму задвинул торец чердака заготовленной толстой фанерой, а потом приник к фасаду, там через щели в черепице я почти все вижу и кое-что слышу. Подъехали два «уазика». Выскочили пять-шесть бравых автоматчиков. Из первой машины вышел моложавый полковник в темных очках. Капитан отдал ему честь, отрапортовал. А полковник глянул на прапорщика:

– А ты что сторонишься? А ну, сюда, – он поманил его пальцем. – Опять?.. В карцер. Рапорт на стол!

Тут же наш участковый, тоже честь отдает. Они о чем-то говорят, точнее участковый, видно, что-то объясняет или докладывает.

– Какой вид! – вдруг восклицает полковник. – Потрясающе!

Они проходят мимо моей хибары, и я слышу, как участковый убеждает:

– Понимаете, он тяжело больной. Онкология. Один вид чего стоит. Этот катетер. Говорить не может. Очень тяжелый.

– А как он летает? – голос полковника.