Робин Уильямс - Ассистенты

Мой вопрос застал его врасплох. Он широко улыбается:

— Я Лев, малышка.

— Из чего следует, — бормочу я, — что ты слишком самоуверенный, властный и эгоистичный.

— А какой у тебя знак?

— Не твое дело! — поворачиваюсь я. Мой знак — Рыбы. А огненные и водные знаки не смешиваются. Понимаете, о чем я?

— Малышка, объясни, почему ты так себя ведешь? Помоги мне сфотографировать твоего босса, и мы поделим деньги, шестьдесят на сорок.

— Я не торгую Тревисом.

— Что ж, тогда хорошего тебе дня, — говорит он. А я отдаю должное его вежливости.

Пробираюсь мимо машин к дому. В нем пять спален, три ванные комнаты, бассейн. Из окон открывается вид на долину. Дом был построен в начале семидесятых, из чего следует, что он уже далеко не в лучшем состоянии. Зато расположен в Энсино — одном из самых модных мест в этом районе, и поэтому его стоимость достигает двух миллионов двухсот тысяч.

У двери музыка слышна еще сильнее. Захожу внутрь, и мне кажется, что рушится плотина. Мощный звук практически сбивает меня с ног. Это рэп с очень «милыми» словами: «Ниггер, ниггер, дерни триггер». Исполнителя зовут А'Айт — для всего белокожего населения «Олл Райт», что означает «все в порядке». На его диске «Собьем спесь с белых» есть песни с названиями «Вставь чуваку», «Моя хата в огне» и «Ф*@к #%&*».

Я не понимаю этот сумасшедший хип-хоп. Знаю, большинство моих братьев и сестер по крови скажут, что нужно аннулировать мою афроамериканскую карточку, но ничего не могу с собой поделать. У меня более тонкий музыкальный вкус. Я предпочитаю джаз, и это у меня в крови. Мой отец — знаменитый Эдди Кристи, пианист и основатель «Квартета Эдди Кристи». В конце пятидесятых — начале шестидесятых они выпустили больше альбомов, чем любая другая джазовая группа. Близкими друзьями отца были Сэмми Дэвис-младший и Нэт Кинг Коул. Но я никогда не видела их, да и отца едва знала. Он умер, когда мне было шесть лет. Единственное мое воспоминание о нем: высокий человек с темно-коричневой кожей и тонкими усами, от которого всегда пахло кубинскими сигарами и бренди. У него были крупные ладони с тонкими пальцами — такими же, как у меня.

В доме пахнет, словно в баре перед закрытием. Я иду в сторону гостиной, но не вижу ни единого человека. Современная мебель не сочетается с жизнью в стиле «Семейки Брэди». У замшевых дивана и кресел — хромированный каркас. Кофейный столик стоит на основании из гранита, а сверху накрыт стек-дом, по форме напоминающим почку. Две большие скульптуры из металла тоже выполняют функции мебели. Хотя их нельзя назвать слишком прочными. Однажды я попробовала присесть на «оттоманку», и она не выдержала вес моей толстой задницы.

Ковер с длинным золотистым ворсом завален бутылками «Столичной» с фруктовым вкусом и пустыми пивными банками. Яркие пакеты от чипсов «Ранч доритос» и упаковка от гамбургеров из «Ин энд Аут» валяются на кофейном столике рядом с металлическим подносом, на котором рассыпан белый порошок. Тут же я вижу голубую стеклянную трубочку Тревиса, несколько свернутых листков бумаги и дорожки кокаина, словно ожидающие жадного вдоха.

Басы сотрясают комнату, как подземные толчки во время землетрясения. Хочу выключить музыку и открываю полку со стереоаппаратурой. Это домашняя цифровая развлекательная система, собранная из лучших компонентов: проигрыватель цифровых дисков «Сони», усилитель и тюнер «Ямаха», кассетная дека «Накамиши», домашний музыкальный автомат «Денон», сабвуфер [12]и колонки «Бозе». Черт возьми, постоянно забываю, как она выключается! Жму на все кнопки подряд. Басы начинают звучать еще громче, и кажется, сейчас упадут картины со стен. Мне удается справиться с басами, но теперь верхние частоты верещат так пронзительно, что еще немного и мои барабанные перепонки не выдержат. Нахожу нужную кнопку, но при этом случайно включаю радио. А'Айт больше не поет, зато во всю глотку орет журналист Говард Стерн, издевающийся над какой-то порнозвездой. Где же выключается громкость? Не вижу ни одной ручки! Только кнопки и голубые лампочки. Нажимаю еще на одну кнопку, но на этот раз включается телевизор — сцена из «Криминального чтива». Самюэль Л. призывает меня сохранять спокойствие, как это умеет делать автогонщик Фонц. Я уже почти теряю хладнокровие, когда наконец нахожу нужную кнопку. Бью по ней, и дом погружается в зловещую тишину. Где-то вдалеке слышен лай соседской собаки.

Очень хочу есть. По дороге на кухню едва не наступаю на двух обнаженных молодых людей, в бессознательном состоянии лежащих за диваном. Парня я узнала сразу. Это Поуки-пихун — главный почитатель таланта Тревиса. Его прозвали так из-за привычки трахать кого угодно в юбке. Грязные светлые волосы повязаны краской банданой, на правом предплечье — татуировка обезглавленной женщины. Однако ненависть Поуки к женскому полу не мешает ему прижиматься к девушке, лежащей рядом с ним. Я не Кристи Лав, но не могу не заметить, что эта девушка очень похожа на проститутку, а ее грудь, гордо торчащая вперед, как оранжевые дорожные конусы, может означать лишь одно — она стриптизерша. Смотрю на сморщенный член Поуки, интересно, насколько он может увеличиться в размере? Решаю, что не сильно. Перед тем как уйти из комнаты, еще раз украдкой бросаю на него взгляд.