Юрий Козлов - Враждебный портной

Ему вспомнился третий за несколько минут фильм — о несчастной любви древних людей — мужчины-кроманьонца (за этим биологическим видом было будущее) и женщины-неандерталки (это была «сухая» ветвь на древе естественного отбора). Женщина была обречена. Неведомая болезнь стремительно смыливала ее, как мыло в общественном туалете. Соплеменники и особенно соплеменницы смотрели на Ромео-кроманьонца косо. Но он продолжал любить угасающую неандерталку, приносить ей мясо и плоды, укладывать ночью у костра, укрывать самой теплой и мягкой шкурой... В конце фильма он нес ее, окончательно ослабевшую, по бескрайней саванне навстречу пылающему закатному, как запрещающий свет светофора, солнцу. Неужели, ужаснулся Каргин, посмотрев на Надю, и она вот так понесет меня, бездыханного, в... воду ?

— Ты тоже можешь в отпуск, — объявил Каргин. — А хочешь — в служебную командировку... в Финку. Закажешь там... строй... материалы ( стройматку, звучало как-то пошло) и хозку для капремонта. Будет дешевле, чем у нас. Увидимся в... сентябре, — посмотрел на календарь. — У меня много неиспользованных отгулов.

Надя молча вышла из кабинета.

Любовная лодка, вздохнул Каргин, разбилась о... воду ?

Как только на «Главодежду» пролился золотой дождь государственного финансирования, он поручил Наде подготовить план и смету капитального ремонта офиса. Представленная смета приятно его удивила. Надя и прежде отличалась экономностью и бережливостью в расходовании не важно чьих (Каргина, своих или государственных) средств. «Деньги — это овеществленный труд, — однажды заметила она, — а труд надо уважать. Если бы все деньги были трудовыми, мы бы жили в другом мире». В то время она днем работала на рынке, а вечером училась на каких-то экономических курсах. Каргин, делавший деньги на нищете производителей, первичном занижении и конечном завышении цены на товар, но главным образом на непрерывном приобретении и последующей (с фантастическим профитом) продаже ГКО (государственных краткосрочных облигаций), помнится, тогда подумал, что Надя ходит на какие-то коммунистические курсы, где изучают экономику по Марксу.

Единственным излишеством в ее плане реконструкции офиса можно было считать большой — во всю стену — аквариум, который Надя собиралась установить в своем кабинете.

Бросить все к чертовой матери, подумал Каргин, да и... вложиться в фильм « Человек-амфибия 2 »!

И тут же как будто увидел этот фильм — захватывающий и правильный, как непрожитая (или прожитая в мечтах) жизнь. Этот фильм вмещал в себя все, о чем думает человек: жизнь и смерть; преступление и наказание; любовь и ненависть; войну и мир; славу и позор; комедию и трагедию. Начинался он игриво. Главный герой (Каргин, кто же еще?) обнаруживал у главной героини (естественно, Нади) отсутствие главного женского органа. Продолжался как веселый абсурд. Калейдоскоп лиц и сцен. Снежный человек Посвинтер бежал в распахнутом пальто по залитому лунным светом кукурузному полю. Порфирий Диевич переливал в своем кабинете из большой пыльной, как в лагерной телогрейке, бутыли в малую голую склянку тошнотворный АСД. Роман Трусы с поникшим кожаным забралом на каком-то... (сталинском?) судилище в колонном зале, коленопреклоненно признавал себя под гневным взглядом очкастого прокурора врагом народа, ненавистником государства, вредителем и платным агентом мировой гнили . Остроклювая Выпь сверлила небо перьевым сверлом. Бива стелилась по лесной земле тройным швом­-зигзагом, пугая барсуков в норах и длиннозубых бобров в речных хатках. Ираида Порфирьевна с замотанной черным платком головой и с папиросой в зубах стояла как памятник русской женщине... почему-то возле цистерны с надписью: « Метиловый спирт ! Смертельно! » Президент с белым и гладким, как поверхность яйца, лицом японского демона работал за письменным столом с документами. Потом вдруг в кадре возникли длинные очереди, выстроившиеся в магазины « Одежда » , как если бы весь русский народ вздумал в одночасье сменить гандероп . Некоторые, в основном молодые, стояльцы прямо в очереди срывали старую одежду (до того, видать, она была им ненавистна), победительно входили в магазины в костюмах Адама и Евы. Но это не было возвращением в Эдем. Заканчивался фильм как трагедия. Всемирный потоп омывал лицо земли, превращая его в сплошное водяное забрало . Вскинувшаяся на дыбы Москва-река выбивала пенными копытами двери и окна «Главодежды». Только самая высокая вершина на Памире — бывший пик Коммунизма, а ныне пик Сомони остался торчать посреди воды. Там среди камней и снега бродил Снежный человек Посвинтер. На этот каменный пик, как на маяк, по бескрайнему океану плыла, рассекая волны плавниками, Надя. Снежный человек ждал ее, вглядываясь в водяной горизонт. Великий Булгаков прав, подумал Каргин, кто сказал, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви ? Да отрежут лгуну его гнусный язык! Надежда умирает последней. И снова (в который уже раз!) Каргин восхитился животворящей мощью языка. Пошлейшая фраза: « Надежда умирает последней » — приобретала поистине апокалиптический смысл, если допустить, что Снежный человек не дождется Надю (от Москвы до Памира по морям по волнам путь неблизкий и опасный), угаснет в снегу. Тогда Надежде и впрямь ничего не останется, как умереть последней .